Этаж пятый. Входная дверь массивная, металлическая. Полина открыла её, и виду Пустова с Соколовым предстала обычная однокомнатная квартира с обшарпанными ещё советскими обоями, испорченным временем паркетом и тусклой лампочкой в прихожей, а также облезлым линолеумом на полу на кухне и в комнатах. О том, что владелица душой ещё была в СССР, свидетельствовали старые настенные часы с кукушкой, декоративные оленьи рога, убогая плитка на полу ванной и туалета, Из бытовой техники был старый вологодский холодильник «Юрюзань», раскачивавшийся, будто желейная масса, кухонный стол и газовая плита «Лысьва». Чайника и микроволновки не было. В единственной комнате были содраны обои, на стенах свежая штукатурка. И Ватсону будет понятно, что хозяйка квартиры затевала ремонт, но он так и не закончился. Главным же отличительным признаком конкретно этой квартиры был затхлый запах будто здесь жила престарелая бабушка, не любившая открывать окна, потому что для этого сначала нужно было встать, а ноющие старые кости не позволяли. И запах такой явный, что у Соколова даже немного закружилась голова.
– Будьте как дома! – сказала Полина, снимая пальто. Туалет, ванная – всё, что нужно, на месте. Я ещё ремонт затевала, но, увы, ничего не получилось. А мужчины, чтобы доделать его, нет… – тоскливо вздохнула.
– Дочь есть, а мужа нет? – спросил Евгений.
– Увы. Когда дочь родилась, он сразу убежал. Правда, предлагал остаться со мной, если сделаю аборт. Я отказалась. Но сразу он не ушёл. Дошли до меня слухи, что ходил к ведьме, дабы она ребёнка заговорила, и у меня выкидыш случился. Хотите – верьте, хотите – нет, – взглянула на Евгения, – через пару дней везли на скорой. Опасность выкидыша была, еле спасли. После папочка дочурки ушёл с концами. А я осталась одна со своей роднулей на руках, – Полина с грустью отвернулась и чуть всхлипнула, – мужских рук нет, а самая сделать ремонт не смогла, так что простите за беспорядок…
– Вы – сильная женщина! – похвалил её Пустов, искренне восхитившийся её решимостью сохранить жизнь ребёнку в обмен на собственное социальное благополучие. «Тупая биомасса…» – съязвил про себя Соколов, надменно взглянув на Иванову.
– Кто хочет чаю? – спросила Полина.
– Не… Спасибо! – сморщившись, отвечал Евгений, боявшийся что-нибудь подцепить из-за казавшейся ему кругом антисанитарии. Он настолько брезгливо смотрел на обстановку в квартире, что не хотел снимать обувь, ибо пол казался ему грязным. Всё-таки сняв, бродил на цыпочках, так как тапок гостевых тут, разумеется, не было. Да и откуда бы им появиться в этом тараканьем разъезде?