– Нет.
– Песочников – старый большевик, руководил в 1918 году восстанием рабочих и солдат в Мурманске. Там же несколько лет боролся с контрреволюцией и саботажем. А умер в блокадном Ленинграде от голода. При этом знаешь какую он занимал должность?
– Нет, конечно, – мотнул Васильков головой.
– Он заведовал большим продовольственным складом. Понимаешь, Саша? Под его началом был забитый продуктами склад, а он умер от истощения. Ни крошки не взял! Потому что это общенародное, социалистическое. Вот это я понимаю: гражданин! Человечище! Глыба!
Довод был сильным. Переваривая услышанное, Васильков молчал.
Старцев поднялся с насыпи, отряхнул галифе. И кивнул в сторону табора:
– Так что не надо защищать этих оборванцев. Мне до фени, какая у них национальность и есть ли ей название. До фени цвет кожи, язык, обычаи и какие они поют своим детям песни на ночь. Меня гораздо больше интересует их асоциальный образ жизни и то, что им вменяется серьезное преступление. Вот за эти вещи я с них три шкуры спущу! А станут нормальными, так я с ними за руку здороваться буду.
Александр поднялся вслед за товарищем, оглянулся на шатры и кибитки. В расположении табора ничего не изменилось: та же полная пожилая цыганка с тазиком белья, тот же бородатый мужик с колесом от кибитки и те же дети, веселящиеся возле потухшего костра.
– Пошли, – проговорил Иван. – Пора возвращаться.
* * *
В условленное время муровцы встретились на уже знакомой развилке дорог перед Челобитьевом, от которой разъехались в разные стороны в начале дня. Достав папиросы, прямо на обочине устроили рабочее совещание.
Первым о результатах проделанной работы доложил Егоров:
– Встретились с участковым, вместе с ним проследовали к месту преступления. Участковый – смышленый молодой парень. Младший лейтенант. Повоевать не успел, но дело знает и к обязанностям относится ответственно. В его присутствии проверили печати на двери и оконных ставнях, открыли дом и произвели полный осмотр. В горнице видны следы борьбы: перевернуты стол с лавкой, разбит стакан, валяется алюминиевая посуда. К слову, другой в доме и нет. Внутри вообще все очень скромно, если не сказать бедно.
– Внутри все так, как было в день преступления?
– Да, участковый уверяет, что никто ничего не трогал.
– Ладно, – кивнул Старцев, – это мы еще выясним у следователя из района. Продолжай.