Но перед дверью его настигло сомнение – не в самом плане, а в возможности его исполнения. Идеальный план был идеально разрушен… дверью.
Только не это!
Ловкач ненавидел двери.
Он отступил на пару шагов в раздумье.
Он посмотрел на свою правую лапу.
Затем на левую.
Затем на круглую дверную ручку. И тут, будто бы отвечая его мольбам, из тумана появилась рука в перчатке и открыла дверь.
– Добрый вечер, мистер Мур, – произнёс обладатель руки. Голос его был раскатистым и басил не хуже большого органа в соборе Святого Павла.
Проигнорировав приветствие, Ловкач шмыгнул внутрь. Мужчина и его спутник последовали за котом.
– Кусок сыра и буханку хлеба, Генри, – крикнул мужчина хозяину. – Мистер Коллинз сегодня чертовски голоден.
Он извлёк обшитую кожей записную книжку из кармана пальто и положил на стол.
– Кто это с вами? – спросил Генри.
– Вы ведь знакомы с Уилки*. Он только что закончил работу, которая взбудоражит Лондон. Она о призраке женщины в белом…
– Писатели, – вздохнул Генри. – Нет, я имел в виду: почему этот здесь?
Хозяин трактира кивнул в сторону кота.
Когда все оглянулись на Ловкача, тот ответил им самым свирепым взглядом, на какой только был способен.
– Ещё один постоянный посетитель «Сыра», – со смехом сказал мистер Коллинз, отвесив поклон Ловкачу. – Принесите ему лучший кусочек, Генри.
Обладатель музыкального голоса снял шляпу, плащ и повесил их на крючок.
– Возможно, он наслышан о твоих бедах и желает предложить свою кандидатуру в качестве ловца крыс. Он выглядит достаточно свирепо, чтобы справиться с этой работёнкой.
Слова человека звучали серьёзно, но тон его, казалось, был шутливым.
«Надо бы приглядывать за этим», – подумал Ловкач.
– Ловца мышей, сэр, – заметил Генри полушёпотом. – Простите, сэр, но в «Сыре» нет крыс, хвала Всевышнему! Вполне хватает маленькой мышки, чтобы довести Адель до истерики, а мою бедную маленькую Нелл чуть ли не свести с ума. С тех пор как Крумс стала нашим поваром десять зим тому назад, «Чеширский сыр» преобразился, и каждая мышь, пронюхавшая об этом, считает своей обязанностью прийти и потребовать долю.
Генри вздохнул с досадой.
– Что ж, ловец мышей, давай знакомиться.
Трактирщик подался вперёд, упёрся руками в колени и принялся осматривать Ловкача с пристрастием. Лондонские переулки, доки и сточные канавы довольно грубо обходились с молодым котом. Коварные, непредсказуемо виляющие двуколки*, горшки с цветами и неизбежные мётлы рыбных торговок наградили его рваным ухом, множеством царапин и узором из шрамов. Довершал картину крючковатый хвост: казалось, что кто-то однажды сломал его, но с какой целью, неясно.