– Канн! Помолчи, – попросил Рим, о чем-то сосредоточенно думая.
– Нет! Не могу понять, как ты это терпишь? – не унимался тот.
– Я прошу тебя, помолчи, ты мне мешаешь! – сказал толстяк, поправляя золотой венок.
– Конечно, как ска…
Канн не договорил. И если секунду назад он мысленно интересовался, что предпримет Рим в отношении двух любителей природы, то теперь, сдвинув к кончику носа глаза, он задумался над тем, как оказалось во рту красное яблоко размером с кулак.
По очереди перебирая худыми волосатыми руками вверх по стволу дерева, Васек и Семен настойчиво клонили его к земле. Молодой орех отчаянно сопротивлялся, видимо, не желая гибнуть. Но силы не были равны, и постепенно дерево клонилось к земле, изгибаясь дугой.
– Давай! – кричал шепелявый. – Тяни!
– Тяну! – отвечал, напрягая мышцы рук, Сема. – Сил нет! Говорил, надо выпить!
– Заткнись! Фу-футь осталось!
Крона ореха уже коснулась земли, как раз возле сумки, которую Семен оставил у костровой ямы. Одна из веток прошла под ручки этой сумки, и чем больше любители отдыха на природе клонили дерево, тем глубже заходила ветвь. Оставалось совсем чуть-чуть – и молодой орех с хрустом боли падет наземь, как вдруг над парнями закружил большой шмель. Заметив его, мужчины замерли, а шмель, покружив, сел на нос Василию.
Его глаза сузились и часто заморгали. То ли от страха, то ли таким образом он надеялся сдуть незваного шмеля. Но тот, глядя в глаза существу-человеку, казалось, и не собирался улетать.
Забыв про дерево, шепелявый дернул головой и, крича, забегал по поляне, размахивая руками.
Семен не успел ничего понять, как ствол дерева выскочил из его рук и, качнувшись два раза, принял вертикальное положение. А вслед за деревом из-за спины Семена, что-то взлетело к небу и стремительно унеслось в гущу леса.
«Странная птица» – пришла мысль парню в голову, но ее тут же сменила другая, от которой у него задрожали ноги. А «птица» опустилась и скрылась за деревьями метрах в тридцати. Семен глотнул подкативший к горлу ком, и в это время вернулся Василий.
– Ты понял? Укусить меня хотел! А я ему, ух!
Он выглядел настоящим героем. Еще бы! Видя большого шмеля, он так испугался, что глаза его увеличились в два раза. И суметь убежать явилось для него настоящим подвигом. Но приятель, казалось, не слышал и не видел самодовольного товарища. В настоящее время его волновало совсем другое.