.
– И остался один? А куда остальные делись?
– Ну вот, для примера. Помнишь того очкастого, что вам в подворотне попался?
Мне тут же стало опять стыдно. Зря мы тогда с пацанами… Теперь приходится в ментовке отмечаться. Там и до этого тоже было, кое-что…
– Минус три бонуса за раз.
Я только вздохнул. Тяжело будет перебирать свои грехи на Страшном суде.
– И вот, остался только один. Смысла нет держать его на черный день. Могу за Антоху отдать. Но…
Он смотрит внимательно, типа – догадайся сам.
– На меня, если что, уже ничего не останется? – догадываюсь я, и что-то холодное ползет по спине.
– Абсолютно ничего. Тут все серьезно. Задолбали уже оба, – начинает он закипать, – на улице же есть много хороших столбов, почему не пользуетесь?
– В смысле? – не понимаю я.
– Без смысла! Пришла в голову дурная мысль, подошел к столбу и стучишься до тех пор, пока мысль не уйдет. А на пустом месте, может, что хорошее родится.
Все еще злится. Даже у неба есть свой предел терпения.
– Я бы на месте Творца людям дал побольше мозгов. Видимо, все хорошее на ангелов ушло.
Умеют они шутить.
– Наверно, – соглашаюсь я.
Ангел немного остыл.
– Ну так что? Что решаем насчет Антохи?
– Да Бог с ним, с бонусом, – храбрюсь я.
– Язык бы тебе оторвать за такие слова, – хмурится ангел.
– Дадим Антохе шанс, – радостно говорю я, а у самого ком в горле стоит.
– Ты берешь его на поруки?
– Надо брать на поруки?
– Не поручишься за него, бонус оставлю на тебя. Только, смысл?
Ох, как все непросто.
– Ручаюсь, – говорю.
Он же мне как брат, Антоха-то.
– Но тут такое дело… Когда одного затягивает в болото, другой должен стоять на твердой земле. Иначе оба потонут, понимаешь?
Я задумался. Если и последний бонус пропадет зазря… Значит, я дурак и где-то из-за угла ко мне присматривается черт.
– Завтра поднимусь к Войтиной, – вздыхаю, но что-то надо делать со своей жизнью.
– Во-во, зайди. Но только после биржи, – напоминает ангел, – уж если я не справляюсь, может она тебя образумит, хотя бы своим примером.
Он наступает носком правого ботинка на пятку левого и вытаскивает ногу. Развязать шнурки даже не пытается.
– А нет, – говорю я, – лучше к Липниной, у нее холодильник есть.
Ангел рассмеялся.
– Шахматы не трогал?
– Зачем? Соперник ты так себе.
– Сегодня я точно тебя сделаю.
У меня аж от сердца отлегло. Пусть ругается, жизни учит, сватает к Липниной, в шахматы обыгрывает, лишь бы не уходил. У меня же из родных, кроме него, никого нет.