– Наивный, так тебе и скажут… А кто ж тогда работать будет? Без чувства перспективы, без стимула, пусть даже ложного…
– Стимуляторы, мать их так! Я бы таких… – договорить ему не даёт гулкий раскат грома.
Я высовываю голову на улицу и вижу, как небо в спешном порядке заволакивают жирные грязно-серые низкие облака. Только что был белый день, и вот уже вечерние сумерки.
– Погода портится, – произносит Костя озабоченно. – Как бы не вышло, как в прошлый раз, – ежится он.
Прошлый раз был год назад, когда в разгар лета установилась по-настоящему осенняя промозглая погода. Ненастье застало нас в середине маршрута. Пять дней мы, замерзшие, полуголодные и злые под проливным дождём сплавлялись по реке – с утра до темна остервенело, до исступления маша веслами, чтобы хоть как-то согреться, а вечером, у предательски не желающего разгораться костра, до зелёных чёртей глуша разведённый спирт, чтобы потом хоть как-то забыться в промёрзшей отсыревшей палатке. Тот ещё отпуск получился… Б-р-р-р… – содрогаюсь я мысленно.
– Может, обойдётся? – спрашиваю с надеждой.
– Всё может быть… – философски изрекает Костя, и по лобовому стеклу и капоту ударяют первые крупные капли дождя. С каждой секундой он набирает силу. Ливень. Если бы не «дворники», елозящие по стеклу, потоки воды сделали бы его абсолютно непрозрачным. Вода и сверху, и снизу: хлещет с небес, струится по полотну дороги и по обочине – пенится и пузырится, словно, кто-то опрокинул цистерны с мыльным раствором.
– А дождик-то затяжной, – констатирует Костя.
– Угу, – бурчу я.
– Хотя, говорят, что сильный дождь долго идти не может… – рассуждает он.
– Угу, – что я ещё могу сказать?
Движение на дороге замедляется, поток машин становится всё плотнее – явный признак зарождения автомобильной пробки.
– Всё, приехали, – говорит Костик минут через пять, бросает руль и лезет в карман за беломориной.
– Интересно, что там случилось? – спрашиваю я, честно говоря, без особого интереса – просто, чтобы что-то сказать.
– Сходи, посмотри, – ехидно ухмыляется Костя.
– Нашел дурака! В такую погоду и собаку на улицу не выгонят…
Костик приспускает стекло, и в салон врывается смрад, испускаемый сотнями работающих двигателей. Константин морщится, выдувает на улицу струйку табачного дыма, вздохнув, восстанавливает герметичность салона. С минуту крутит смердящую крепчайшим табаком папиросу в пальцах, наконец, поймав мой страдальческий взгляд, тушит в пепельнице. Заглянув в зеркало заднего вида, восклицает: