Из темницы сырой побежал,
А помог ему муж Никодимыч,
Княже ведь, все осознал.
Схватив меч, и придворного мага,
Приказав ему тотчас себя
Поместить в лесу том, за оврагом,
Где минута ходьбы до врага.
Оказавшись пред темной пещерой,
И услышав град скальных камней.
Одержимый слепой святой верой,
Что поверженным будет злодей,
Глеб набросил на шею рептилии
Славно сделанный, мощный аркан.
И теперь, уже сдвоенной силою
Затащили гадюку в капкан.
Озверевший рычал, извивался,
Всех пытался ошпарить огнем.
К сожаленью его, получался
Лишь подавленный писк похорон.
Иван Миров и Глеб Михаилыч
Обыскали, обрыскали все,
Но найти красну девицу Миру
Не смогли и чрез восемь часов.
Князь позвал к себе мудрого мага,
Приказал отыскать средь лесов,
И доставить к воротам Славграда
Мирославу, а нет – под засов!
– Будь спокоен, о, доблестный Княже!
Отыщу – не успеешь моргнуть
Своим зорким, уверенным глазом.
Заберем ее только, и в путь.
Сказав это, достал из кармашка,
Маг, хрустальный, невиданный шар.
Отхлебнув глоток браги из фляжки,
На весь лес заклинанье читал.
И, конечно же, шар показал всем,
Где находится дева, в каком
Заблудилась зеленом полесье,
И в какой стороне ее дом.
Мирослава была на дорожке,
Что ведет на болотную смерть,
До нее, ей осталось немножко.
Надо действовать, а не смотреть!
Миров знал те болота как черта,
И теперь во всю прыть он скакал,
По над каменным глыбинным бортом,
Что болота вокруг ограждал.
Увидав красну девицу сверху,
Ахнул палицей прям по стволу —
Рухнуло древо. Сквозь ветви,
Полз богатырь по нему.
Схватил он ручищей могучей,
За талию крепко обнял.
Использовав свой верный случай,
Иван Мирославу достал.
Задыхаясь от плача и всхлипа,
Скромно дева прижалась к плечу.
Богатырь, стоял крепко на липе,
Раздавив сапогом саранчу.
***
Поздно ночью, дошли до деревни,
От которой в Славград день пути.
Добры люди, пустили их в сени,
Чай ночлега в тот час не найти.
Улеглись они, разом уснули.
Спали сладко, аж до петухов.
Мирослава, Иван, маг Фаулин,
И, конечно же, Глеб, был готов,
Только к завтраку. Стали в дорогу
Собираться, чтоб к вечеру быть.
Подскочили, вперед, нога в ногу,
Неслись путники вновь, во всю прыть.
В славном граде уже и нечаяв,
Видеть снова сынка своего,
Стольный Княже, в глубокой печали,
Все посматривал в степь, сквозь окно.
Алым заревом солнце светило,
Пировал, возносился, закат.
И с какой-то, божественной силой,