Мертвец подъехал, спрыгнув с коня, остановил телохранителя. Велев царевичу вернуться в седло, взял под уздцы коня и как был, вошел в воду.
Холод удушьем ухватил за горло, наемник прокашлялся, но продолжил идти, не оборачиваясь, не произнося ни слова. Конь несколько раз дернул поводья, но подчинялся беспрекословно. Оба поплыли к середине реки, конь смиренно заржал. Наемник обернулся: да, с остальными оказалось куда проще, они повиновались тому, кто решительней. На другом берегу, выбравшись, долго обнюхивали друг друга, будто проверяя, все ли в порядке. Мертвец вынул кусок кошмы и принялся растирать коней. Воды реки лили с него, наемник не обращал на это ни малейшего внимания. Пока не подошел Дориноша.
– Тебе б обсохнуть тоже. Там, за холмом, будет скит, думаю, стоит остановиться. – Мертвец покачал головой.
– Нет, лучше не рисковать. Скитники люди особые: или разговором измучают или на порог не пустят. Тем паче стоит царевичу там показываться, скитник, человек старый, и без пыток указать может.
– Ты на всех так? – произнес подошедший Пахолик. – Только таких, как себя, вокруг и видишь.
– Как я, вокруг как раз и нет. И хвала богам, что так, иначе и жить невозможно.
– Это точно… Мертвец, я вынужден поблагодарить тебя за коня, но не следует так геройствовать. Мы сейчас обсохнем и двинемся в путь.
– Тебе следует обсушить ноги, княжич, да сапоги…. – он хотел добавить что-то, но замолчал, возвращая кошель с деньгами. Царевич кивнул в ответ. – Ты прав, геройствовать не следовало, прости за это. Хотел загладить дурное слово, – и выругал себя, что позабыл начисто, как говорить с ребенком. Он не Дориноша, когда последний раз доводилось нянчить дитя… горло сдавило снова, будто запоздалая волна прошлась.
– Принимается, – прохладно произнес Пахолик, взбираясь на коня. – Сколько нам до привала, Дориноша?
Миновав кружным путем скит, выбрались на старый тракт. Мертвец ехал впереди, чуть подотстав, за ним двигались союзно Пахолик и телохранитель. Точно мирянин, ищущий намоленный монастырь, где бы его кровинку отпустила тяжкая немочь. Пахолик и в самом деле выглядел не лучшим образом, брызжущий фонтан страсти в нем разом поугас, ровно перекрыли животворный родник. Сейчас он как никогда прежде походил на того болящего, коим его желал представить миру отец.