Религия в его речи прямо не присутствовала, имя Божие даже всуе не поминалось. Дед Николай был звеном когда-то крепкого рода, раскулаченного и теряющего жизненные силы по причине пьянства, запуганного Советской властью до такой степени, что и в наступившие новые времена даже расслабленный алкоголем мозг одного из его представителей в этой части рассуждений себя контролировал. Слов не было, но мысль путалась и билась где-то около вселенской истины. Сроду не знавший о существовании заповедей Моисея, дед практически цитировал их, обращая к своим непутёвым детям и алчной жене:
– Не блядуй, не хоти чужого, уважай отца, хоть и ху..ый он, и не воруй, всё отнимет.
Кто этот тот, кто отнимет, дед не пояснял, вновь и вновь спрашивая себя: «Кому надо?» Вопрос учащался, оставаясь без прямого ответа. Словесные нагромождения путались, сталкиваясь и рассыпаясь на отдельные обрывочные слова и звуки. В заключение дед Николай потрясающе сложной матерной формулой подводил итог своей умственной работе и замолкал. Потом плакал. Молча, застыв изваянием. Слёзы и сопли текли по лицу, капали в миску с тюрей. Выплакавшись, дед допивал остатки «белой» и шёл в комнату бить жену. В молодые годы ему удавалось увидеть в её хищных глазах мольбу о пощаде, так похожую на мольбу о любви. Но это было давно, когда дети были маленькими, а он молодым и сильным.
Теперь же любой из нас легко заваливал деда на кровать и связывал ему руки. Он долго лежал беспомощный, жалкий, тихо плакал и в конце концов засыпал под стук швейной машинки.
С середины ночи Антонина Дмитриевна деда развязывала и ложилась спиной к нему в постель. Через тонкую стенку я слышала звуки соития, длившегося довольно долго, и сдавленные стоны оргазмов.
Наутро начинался новый отсчёт. В первый день дед Николай был ласков ко всем, особенно к жене. Они мирно беседовали. Антонина Дмитриевна, не отрываясь от машинки, то и дело повторяла своё «денег нет», на что дед Николай любовно отвечал: «Не пизди». Припоминая вчерашнее, он ласково называл себя идиотом, выносил мусор, даже ходил в «магазин» – за продуктами. И ждал «третий день».