Именно в ту пору я и заслужил прозвище Анчутка. Лёка первым стал меня так называть.
Меня повели к другому доктору. Это был отец моего дружка Шу (кстати, мы и познакомились тогда), и он потратил много времени на то, чтобы узнать, что со мной происходит. Например, отчего одиннадцатилетнее дитё озабочено крепостью запоров на дверях и окнах и ложится спать с топором под подушкой. Я замкнулся и ничего не хотел говорить докторам – зачем они лезли в душу? Я зло таращился на дядю Шу, как загнанный в угол зверёк, и только что зубами не клацал. Но всё-таки доктор выяснил, что взрослые, в неусыпной заботе обо мне, запугали меня историями страшных расправ с анчу, а вдобавок – картинами того, что может произойти с ребёнком, пока он растёт. Куда или откуда он может упасть, что проглотить, чем заболеть и скончаться, и насколько надо быть осторожным. При мне рассказывались случаи поистине ужасающие, а все мои родственники – отличные рассказчики. Пока это касалось меня, я пропускал страшилки мимо ушей, но вот дело коснулось новорожденного, очень маленького существа, за которое я посчитал себя в ответе – и тут я проникся. А раз мои родители не смогли предотвратить упомянутые выше кошмары в мировой истории, в прошлом и настоящем, значит, надеяться можно только на себя, всегда быть готовым защитить и спасти.
Наверное, доктор как-то повлиял на меня. Я стал вести себя нормально, но страх не прошёл совсем. Просыпаясь среди ночи, я едва сдерживался, чтобы, подскочив к окну, не искать за ним признаков злоумышленников, но всегда прислушивался к дыханию Рики и, пошарив рукой, накрывал его убежавшим одеялом. Наши кровати стояли голова к голове, чтобы я мог сделать это, не вставая. Я с трудом заставлял себя не ходить с ним повсюду и не водить за ручку. Право, наши родители были беспечней. Лишь став студентом, я окончательно переселился во вторую детскую, теперь уже взрослую комнату, но не потому что так хотел, а для того, чтобы Рики чувствовал себя свободней – ведь тоже уже большой, а мне надо пересилить себя и перестать быть ему нянькой. Может, оттого я и решил жить в доме деда? Потому, что я очень старший брат, и мне надо с этим что-нибудь делать?
Помните, я говорил, что сделать это мне было тяжело.
Но вот, вовсе съехав в собственные хоромы, я мигом уцепился за возможность опекать моё сокровище всё лето. Вот так допекаюсь, что он вообще не захочет заходить в гости…