), нежели пустить себе пулю в лоб. Не-е-ет…, это не та Германия, которой мы присягали, это вообще не Германия. В великой Германии нет и не должно быть слов «сопротивление», «отступление» и уж тем более «капитуляция». А кто нас тащит в эту пропасть? Зарвавшийся толстяк, решивший, что он Бог неба, или этот худосочный карлик…, новоявленный Цицерон, потрясающий худенькими кулачками. Тявкать в угоду своему хозяину, вот что сейчас в Германии считается патриотизмом. Каждая…, капитан, каждая их буква в приказах, утопает в крови и стоит неимоверных затрат. Ну а фюрер…? Он отчаянно не хочет замечать очевидности катастрофы. Разве это достойно вождя кричать на заслуженных боевых генералов, брызгая им в лицо слюной, называя это руководством, а после, раздавая кресты, которыми завалены ящики столов этих самых фюреров… и всё это ради своих амбиций, всё это ради авантюр. А теперь, полчища плебеев идут с Востока. Патриотизм заключается в том, чтобы даже в самую трудную пору надо не бояться сообщить фюреру пусть горькую, но всё же правду, а не думать, куда бежать подобно крысам в подходящий момент, спасая свою шкуру. Сплотиться и остаться нацией, вот предназначения вождя. А до чего довели Германию все эти…?
Отт не договорил, а лишь махнул рукой. В кратковременной тишине, где-то далеко, раздался звонок. Тяжёлая портьера шевельнулась, и в кабинет вошёл адъютант с подносом в руках. Шолл кивнул головой, и на столе появилась бутылка коньяка, шоколад с прочей закуской, маленькие чашечки на блюдцах и кофейник. Горячий напиток был разлит в чашки, наполняя пространство душистым запахом кофе.
– Спасибо, Вальтер, ты можешь идти, – произнёс Шолл и, взяв в руки увесистую квадратную бутылку, налил в бокалы коньяк.
Офицер так же незаметно удалился.
– Прошу вас, господин капитан. Этот напиток достоин уважения и восхищения. Прошу…, не стесняйтесь. Моё предложение выпить никак не относится к теме нашей беседы. Так что, без предрассудков, пожалуйста. Я с уважением отношусь к фронтовикам, вот одна единственная причина пригласить вас на наш небольшой фуршет.
– Благодарю вас, господа, – с достоинством произнёс Рейнгхард, мучительно соображая, какое решение принять ему в создавшейся обстановке, если вдруг от него потребуют ответ немедленно.
Они выпили, закусив солёным печеньем и кусочками шоколада. Шолл поспешил тут же вновь наполнить бокалы напитком. Поднявшись со своего места, Отт взял бокал и не торопясь направился к висевшей на стене карте. Его взгляд скользил снизу вверх и наконец, остановился на месте, где была изображена Аляска.