Есть о «кладе» легенда и в нашей семье. Во время раскулачивания дедову мельницу ветряную с крупорушками, сеялками, веялками на конной тяге вместе с табуном конным отобрали, а вот серебряный столовый набор на шесть персон с селёдочницами, соусницами, столовым набором без одной вилки, чайником заварным и тарелками с вензелями царскими якобы спрятал мой дед в бочке с дёгтем и зарыл в поскотине Бесчасновской. Потом он, пережив ещё два «раскулачивания», в 51-летнем возрасте добровольцем ушёл на войну и не вернулся, унеся тайну клада с собой. Так мои родители до середины 70-х годов в выходные дни, якобы колки окашивая или грибы с ягодами собирая, длинными винтовочными шомполами землю в поскотине дырявили, дедову посуду искали. Ну и я возле них от духоты летней изнывал, бурундуков гонял да комаров кормил. Думаю, если была она на самом деле, в чём мать моя не сомневалась, коль сама её в детстве видела и с семьёй по великим церковным праздникам посудой этой серебряной пользовалась, значит, ждёт она ещё своего часа, своего кладоискателя.
В общем, полна земля вагайская легендами, мифами и сказами «правдивыми». Вот уже несколько поколений населения местного подогревают себя желанием те клады несметные сыскать. А уж сколь добра, сказывают, всякого в гражданскую войну в земле местной «кулаками» напрятано, и не обозреть даже. Много о чём рассказывали старики наши и татары местные, с именами, конкретными местами действия и подробностями событий тех времён, передаваемых наследникам из поколения в поколение… Да где та тетрадь общая, отцовскими каракулями исписанная, рисунками и схемами, местностями указанными, куда исчезла, куда девалась, не сохранило время воспоминаний бумажных, а жаль…
Собирая в течение 18 лет материалы о походе Ермака, столкнулся с кипами бумажной лжи, подлогов, преднамеренных подтасовок и искажений событий тех дальних и давних времён, выдаваемых древними и современными летописцами за правдивую истину, к тому же приукрашивая её всяческими «достоверными» вымыслами. Все основные данные вычерпаны мифотворцами из вымыслов более ранних сочинителей сибирских летописей, таких как Киприяновская, Есиповская, Титовская, Абрамовская, Тобольская (Ремезовская), Абулгазская, Гангаттинская, Регинонская, Ветзенская, Лихачёвская, Болтинская, Тангутская, Забелинская, Скрынниковская, Осиповская, Черепановская, Пенежинская, Строгановская (Чердынская), Пискарёвская, Румянцевская, Ипатьевская, Погодинская, Бузуновская и многих прочих историков-«очевидцев».