Я же свидетельствую, что невозможно доказать в израильском суде причастность кого-либо к кэгэбэ, потому что всё причастно к кэгэбэ и суд в том числе.
Потому что всё здесь, как и там, построено большевиками, а они умеют делать хорошо только одно – кэгэбэ.
И это они сделали умело – лучше старшего брата.
А для маскировки кэгэбэ назначают государственного контролёра с правами меньшими, чем у автобусного контролёра.
То есть государству не избежать обвала, как не избежала Россия.
Не бояться кэгэбэ – быть чистым перед Б-гом.
Не молчать о кэгэбэ – быть чистым перед собой.
И снова, как 35 лет назад, – вперёд по тропе.
Русский писатель не знал о предстоящем обвале – видел на своей родной земле государство кэгэбэ прочным и вечным.
Но еврей знает, что этим тёмным силам Всевышний отпускает не больше семидесяти лет.
Сделан ещё лист обвинения.
Лист 3
Про облучение топтун догадывается со временем, узнав, что случилось с его подопечными.
Обвинение 6
Чекиста выводят на меня от улицы Агрипас, когда я иду от улицы Яффо по главному проходу рынка. Встреча неизбежна в узком проходе между духанами. А если встреча не состоялась в главном проходе, чекист находит меня внутри моего духана справа, и, пока я отбираю с лотков фрукты-овощи, мы разговариваем.
– Ты смотри, что вытворяет кабан, – начинает топтун.
Мои руки наполняют мешочки. Его руки в карманах курточки управляют прибором, облучающим меня. Техника записи разговора так совершенна, что не требует рук вообще, но техника облучения – сложнее. Про облучение топтун догадывается со временем, узнав, что случилось с его подопечными.
Что случается с чекистами, ему нельзя догадываться.
Его же информируют, что прибор принуждает говорить правду.
Но даже с облучающим прибором мог бы, хотя бы для вида, держать в одной руке мешочек яблочек – мол, детишкам. Иначе со второго раза понятно, что он топтун, а с третьего – что убийца.
– Да он же диктатор! – кричу правду о кабане, радуя чекиста, и прыгаю к другому лотку, подальше от облучения.
Не его вина, что видно убийцу; виноваты стоящие над ним убийцы – пару шекелей на реквизит жмут, даже мешочек с бутафорскими яблочками и то приличнее, чем ничего.
– Ой! Ты понял о ком? – кричит чекист, благодарный, что достал меня облучением.
Как были благодарны топтуны в том кэгэбэ, когда мы большой компанией усаживались в ресторане, а у них неожиданно открывалась возможность гульнуть на счёт своего ведомства. Официанты, узнав их, быстро накрывали отдельный стол в конце зала и успевали обслужить всех топтунов: и тех, кто начали есть вместе с нами, и тех, кто в это время опекали нас. А если после мы заходили ещё и в кафэ-мороженное, то можно было поймать благодарные взгляды топтунов от их стола к нашему столу.