Он посмотрел затуманенным от горя взглядом на портрет родителей и закричал: – Зачем, вы меня оставили одного? Вам там хорошо! Вы вместе! А что мне теперь делать без вас? Не хочу жить! Не хочу!
Во дворе залаял его дворовый пёс по кличке Сарбоз и оторвал Сергея от горьких мыслей. Уже стемнело. В дверь с улицы кто-то громко постучал.
– Кто там? – закричал парень, выглянув из калитки.
–Это я сынок! – ответил грубый мужской голос. – Твой сосед дядя Миша. Не разбудил тебя?
– Эх, отец, отец, какой тут сон.
– Ты хоть ел что-нибудь?
– Мне кусок в горло не лезет и спать, не могу.
Сергей подошёл к соседу, заплакал и обнял, уткнувшись головой ему в плечо.
– Плохо, мне отец! Очень плохо!
– Ты поплачь сынок, поплачь. А то на похоронах и поминках стоял, словно железный истукан, не уронив ни слезинки. Мы грешным делом со своей бабкой испугались за тебя и думали, что ты умом тронулся. Теперь вижу, ты отходить стал, если заплакал. Пойдём лучше, Серёженька, ко мне, выпьем немного, помянем твоих. Тебе сейчас нельзя быть одному. В одиночку тяжело с горем справляться, а на людях легче станет.
– Я не хочу.
– А ты, выпей через не хочу! Надо сынок! Поверь, моему жизненному опыту. Там моя Нюрка борща наварила, блинов и котлет нажарила. Она меня за тобой отправила и велела одному домой не возвращаться. Что ты, как девочка ломаешься – Спасибо вам за приглашение, но у меня нет аппетита.
– Я подполковник запаса! Слушай мой приказ солдат: нюни не распускай! Бегом марш на ужин! Горе твоё, конечно, большое, но жить-то надо.
– Как жить?
– Как, как? К верху, каком, вот как! Наши люди, во время и после войны многое выдержали. Взять, к примеру, моего отца. Отчаянный был рубака! Всю войну прошёл! И где? В разведке! Он там такое повидал, твой Афган в подмётки не годится. Полный кавалер орденов Славы, четыре ордена Боевого Красного Знамени, три ордена Красной Звезды и медалей штук пятнадцать всяких. Демобилизовался, приехал в своё родное село и видит, что односельчане смотрят на него и плачут, а глаза в сторону отводят. И главное – молчат. Когда к родному дому подошёл, то сразу всё понял. Нет его! Нет родного дома! Где дом стоял, огромная воронка от авиабомбы. Посбежалось, всё село. А кто остался? Одни дети, бабы и старики. Успокаивают Васю, моего отца, а он словно чумной стоит и смотрит в одну точку. Так молча до вечера и простоял. Ужасы войны его не согнули и не испугали, а от такого горя моментально поседел. Отец, мать, жена и четверо детишек малолетних. Все там в той воронке остались. Куда идти? Ни дома, ни родных. Упал он на дно той ямы и всю ночь неподвижно пролежал, проплакал. Утром встал на колени, руки кверху поднял и как зарычит на всю округу: – Люди! За что! Где же бог?