Жизнь сыграла с Лютавой злую шутку: как и все незаконнорожденные дети, она была, как две капли воды, похожа на Дирка. И если маленький возраст как-то сглаживал общие черты, то со взрослением пугающая схожесть просто бросалась в глаза и домашним, и всем гостям в доме Любенов. Микула скрежетал зубами, Афоня готова была сжить ребёночка со свету, и в одно прекрасное утро Лютава исчезла из купеческого дома.
Дирк вынужден был рассказать девочке о её происхождении, обнял, расцеловал её всю, как все эти долгие мучительные годы исподволь мечтал, и тайно ночью отправил прочь со двора вместе с дядькой Прохором, дав ему сопроводительные документы и толстую пачку купюр. Было Лютаве на тот момент всего тринадцать лет.
Скандал был исчерпан. Афоня сделала вид, что простила мужу его слабость, но не забыла. Под сердцем она носила уже второго своего ребёнка, и страшно было гневить Бога и сводить счёты с сиротой, будучи на сносях. Микула долго ещё хмуро косился на зятя, а потом махнул рукой – дело житейское. Да и мужики успокаивали: с кем, дескать, не бывает, да и стоит ли о былом вспоминать.
Лютава с дядькой Прохором уехали в маленькую деревушку неподалёку от Пензы и Саратова. Прохор подобрал им с Лютавой добротный домик на окраине деревни, обзавёлся скотиной, развёл курей, накупил со временем всякой домашней рухляди, и стала Лютава расти, как обычная деревенская девочка. Прохор каждые две недели сочинял письма и отправлял их Дирку на адрес банка. Дирк время от времени снабжал деньгами Прохора через разных доверенных лиц, отписывал наставления, но сам не появлялся в этой забытой Богом деревушке. Вся деревня дивилась на то, как жили Прохор с Лютавой, сколько тратили на деревенских ярмарках, сколько сплетен разных и домыслов кружилось за их спиной. Лютава подрастала, скучала по прежней жизни в одном доме с отцом, но назад пути не было. Сколько ни писал Прохор, ни просил Дирка приехать к ним повидать дочь – Дирк ни разу не появился на их пороге. И случилось так, что перестали приходить деньги от Дирка. Лютава плакала втихаря в подушку, боялась, что папенька разлюбил её, а, может, и того хуже – жив ли вообще на этом свете. Прохор хотел было уже ехать в Энгельс разведать, что да как с Дирком, весточку ему от Лютавы передать, да внезапно слёг. Был у Прохора запас в сундуке – не прикосновенные несколько весьма дорогостоящих купюр «про чёрный день». Вот на них и жила дальше Лютава. А исполнилось ей к тому времени только-только семнадцать годков.