На самом деле, хоть и немного, но я менялся. Изменение есть великая функция жизни. Выражаясь вернее, поправлюсь, что жизнь и есть функция, производные которой являются её изменениями и скоростями этих изменений. Разочарование охватывало меня, когда я видел каждый день, и год, и десятилетие неменяющегося приятеля. Жизнь его я представлял как пробуждение в одно и то же время в одной и той же кровати, одну и ту же дорогу к одной и той же работе, одни и те же места и одни и те же люди, разговоры, возвращения, желания, стремления, как периодическую жизнь без изменений и развития, без взрывов, в которых я нуждался. Но я бы скорее умер, чем жил бы так, и смешался бы с мёртвой природой: даже она движется, пока время бежит и бежит в бесконечном пространстве. Однако её движение медлительно относительно моего бега, и непонятно, кто в итоге победит: я или, к примеру, огромная гора: гора растёт сквозь полёт миллионов лет, когда я, маленькая горошинка организованной материи, успел бы за это время прожить больше десяти тысяч раз. Ещё снега не будет на самой её вершине, когда мне стукнет десять в десятый раз; и вот лавина скатится по клону, когда могила моя давно уже будет виднеться у её подножия, и склонит камень, на котором будет выцарапано мной же моё имя, к земле. Разница между нами состоит лишь в том, что гора бессмертна, а я живой. Вот такие непонятные сравнения я любил придумывать в молодости.
У моего родного городка не было бухты, которая могла бы обнять меня, возвращающегося домой. Верно, когда у человека нет опоры, чтобы твёрдо стоять, ему легко парить высоко, но любой должен понимать: в неизбежном случае падения не будет никого, кто бы мог поймать, мягко опустить на землю и просто помочь.
Я сошёл на берег и с каким-то подобием улыбки на лице начал осматривать освещённый солнцем порт. Было тепло, прохладный ветер качал деревья, ватные облака сгущались, волны тихо бились о края кораблей. За день до прибытия мне позвонили, сказали, что один человек будет ждать меня, и чтобы найти его, я должен буду пройти немного влево, в сторону города, по набережной, а затем подняться по главной широкой каменной лестнице к дороге. Там, в парке, у фонтана, должен быть тот самый человек.
Всё в окружении двигалось стремительно; я шёл медленнее всех, пытаясь запомнить здешние виды. Приподнимая в воздух чемодан, я принялся покорять ступени.