Желание доказать ему свою холодность вопреки всему стало навязчивой идеей, ни за что не проколоться и не выдать своих истинных чувств – высшим пилотажем. И все же, борьба за моральную свободу и право думать о чем угодно в зависимости от настроения, стоила дорого, и напускное равнодушие, граничащее с неучтивостью и грубостью, думаю, выдавало меня больше, чем откровенный взгляд, переполненный обожанием.
Каждый новый день на рабочем месте начинался с гадания, не выдала ли я себя хоть чем-то, бросив сухое «Доброе», или «Спасибо, хорошо». Я стала реже улыбаться, ведь невозможно шутить и веселиться, когда зубы стиснуты от боли. Я чувствовала себя канатоходцем, который шагал по веревке, конец которой был зажат собственными зубами. Абсурд? Но попробуй, разожми челюсть, и увидишь, куда полетишь.
Я не могла рисковать. Было легче прятаться в своем кабинетике, отказываясь даже выходить на обед. Определенного расписания посещения местной столовой не существовало, и каждый мог прийти в просторный зал в любую минуту с часу дня до трех. Вот уже три месяца зал был переполнен, когда обедал этот чертов заместитель. Дамы пристраивались где только могли, жалуясь на дьявольский аппетит, но ни один мужчина в фирме не сомневался, как называется этот аппетит. И только виновник этого переполоха чувствовал себя великолепно в любое время дня. Было очевидно, что внимание отнюдь ему не мешает, напротив, оно было как флер его одеколона, тягуче-томный, с легким тонким послевкусием, постоянный, естественный и неотъемлемый от его образа.
Приходилось выбирать время, когда толпа схлынет, и только после этого переступать порог столовой, ощущая в воздухе смешение ароматов парфюма и пищи, но его одеколон я всегда узнавала безошибочно. И только в один день, усевшись за стол в почти пустом помещении, я не уловила привычных нот чувственного соблазна. Это могло означать… Он появился на пороге, когда я поднесла ко рту ложку борща, и лишь взглянув на дверь, подавилась так, что слезы брызнули из глаз. Пока он, изобразив на лице встревоженность, направлялся ко мне, юрист Максим оказал мне первую помощь, ощутимо шлепнув пару раз по спине. Это помогло, и к моменту, когда заместитель присел рядом, задав глупый и совершенно формальный вопрос: «Не помешаю?», уже немного пришла в себя.