– Барыня твоя, чай, из староверов будет?
– Из них, Харитон Трофимович.
– Ну, служи честно. Воровать не будешь – и хозяева тебя не обидят.
– Что вы, что вы, – замахала руками обиженная Настена. – Видит Бог, никогда я…
Домой вернулись – уже и вся семья поднялась. Степан Платонович, как обычно, в бумаги свои уткнулся. Кто его знает, что он в них понимает-то… Для бумаг купил в дом мебель странную: бюро называется. Так-то что в станице, что в городе мебель у них в доме многообразием не отличалась: лавки, кровати, сундуки да табуретки. Только покрыто всё салфетками кружевными, выбеленными так, что иной раз кажется – сияние какое от них исходит, да иконы, почитай, в каждом углу. На деревянных иконах – тёмные, едва различимые лики святых, держащих руку в двуперстном знамении. В такой обстановке затейливый письменный стол из красного дерева с резными ножками, настольными ящиками и множеством отделений для хранения бумаг нелеп и раздражает взгляд, словно мосол в горле, но хозяин на него налюбоваться не может.
Бабинька тоже уже на ногах. Впрочем, это для Варвары со Степаном – «бабинька», а для Настены – Аглая Фроловна, и кажется Настёне иногда, что более суровой хозяйки свет не видывал. И то не по ней, и это… Всё бы она сама не так делала.
Даже рыбу пожарить – велика ли премудрость, а то пересолила, то недосолила, то зачем эту взяла, а не другую… Вот и сейчас встретила в сенях упреком:
– Ты, Настёна, зачем барышню с собой на базар увела?
Хорошо еще, что успела Настёна у барышни корзинку с рыбой из рук забрать, а то попрёкам не видать конца было бы…
Варвара искоса на Настёну глянула:
– Мы, бабинька, не на базар, на Дон ходили. Уж очень мне взглянуть на него захотелось, а проводить-то некому, Степан Платонович все в делах.
Первый раз в жизни вроде и не соврала, а все ж соврала. Да, видно, в городе по-другому и невозможно: не поймут…
– Рыбу-то где взяли?
– Так на Дону и взяли. Там артельщики рыбу ловят…
Про то, что артельщики еще и плюют в Дон, бабиньке лучше не знать: не ровён час, и в рот такую рыбу не возьмёт. Придётся тогда всю рыбу коту Ваське скормить, вон как льнёт к ногам да мурлычет.
– Не волнуйся, обжора, и тебе достанется.