Он отодвинул шторку на окне и выглянул наружу. Паровой экипаж катил по улицам района столицы, куда промышленному магнату уровня Маннавида не было никакого резона соваться. До войны эти кварталы были заселены преимущественно так называемым «средним классом» – государственными служащими, мелкими предпринимателями и специалистами всех мастей. Врачами, архитекторами, адвокатами и инженерами. Послевоенная нужда значительно сократило число эльфов, входящих в эту группу населения, и поэтому в район, некогда славившийся своей порядочностью и добрыми традициями, потянулись разнообразные сомнительные персонажи. Художники, писатели, музыканты и, что самое ужасное, актёры. Вся эта довольно праздная публика притащила с собой свой не менее праздный и неопределённый образ жизни. Включая вычурные наряды, шумные пирушки с показным буйством и весельем, сопровождаемые потоками дешёвого алкоголя и многочисленными скандалами и слухами, о которых впоследствии писали все газеты.
Он заметил идущую по тротуару эльфийку. Она была одета в наряд, смешивающий всё, что только можно. И нельзя – тоже. На ней был кожаный жакет для верховой езды, коричневый, с синими суконными рукавами. Снизу декоративная юбка, длинный разрез в её передней части открывал стройные ноги женщины в облегающих брюках. Невысокие сапожки на каблуках поблёскивали многочисленными пряжками и застёжками. На голове эльфийки была шляпка, из-под которой в тщательно продуманном беспорядке торчали локоны, окрашенные на концах в оттенки красного. При ходьбе она изящно опиралась на трость, мужскую по виду. Форма рукояти трости намекала на то, что внутри вполне может быть спрятана рапира.
Зрелище было совершенно в духе этого района – буйное, безвкусное, возмутительное с точки зрения хорошего тона, и, вместе с тем, волнующее и привлекательное.
Эльфийка внезапно обернулась, словно почувствовала взгляд, заметила отодвинутую шторку за окном экипажа и послала в его сторону воздушный поцелуй. Анлуадд немедленно, словно пойманный на месте преступления мальчишка, отпустил занавеску и откинулся на спинку сидения.
«Актриса», – подумал он.
«Или того хуже – циркачка». Последнее даже более вероятно, если учесть, с какой грацией она двигалась. Где-то на периферии сознания мелькнула мысль, что гибкость и грация открывают интересные перспективы в определённой сфере взаимодействия между мужчиной и женщиной, но он поспешил отогнать от себя эту опасную идею. Всё-таки для промышленного магната его уровня появляться в этом районе было слишком рискованно. Очень скоро поползут слухи, которые напечатают в местных жалких газетёнках, затем эти сплетни докатятся до страниц газет более солидных.