– Бьют! Они нас бьют!
Леомханн знал, что у него в запасе всего несколько секунд до того, как толпа переключится на них и просто затопчет. Он наклонился и врезался в кучу, сгрудившуюся над местом, где упал конный страж. На его счастье, конь, отчаянно брыкавшийся и ржавший неподалёку, рассеивал толпу, не давал ей сомкнуться.
Сержант действовал, как во время драки в таверне – никакой техники, никакого изящества. От души бил дубинкой, тут же добавлял кулаком и отбрасывал противника в сторону. Несколько раз ему доставалось тоже, но каска и кожаный панцирь пока спасали. Вопли позади подсказывали, что стражи за его спиной тоже трудятся, не покладая рук.
Какой-то щуплый эльф попытался ударить его сбоку железным прутом. Леомханн заметил движение краем глаза в последний момент, парировал резко, отклонив выпад. Тут же перехватил дубинку двумя руками и коротким тычком ударил того в лицо, прямо в закрытый платком рот. Под повязкой хрустнуло, и щуплый завизжал. Сержант ткнул его второй раз, в грудь, повалил на тех, кто напирал сзади. Отхлынувшая толпа освободила место, где упал всадник.
Тот лежал скорчившись, прижимая к груди правую руку, а левой закрывая голову. Один из нападавших пытался стащить с него шлем, другой замахивался и бил, бил, не переставая отобранной у стража дубинкой, будто орудовал киркой. Орал что-то неразборчивое с придыханием, лупил, не глядя – по бокам, по ногам, по поднятой руке.
Леомханн налетел на него сзади, сшиб с ног. Другой, что срывал с упавшего шлем, сам шарахнулся в сторону. Сержант широко махнул дубинкой, отгоняя остальных. Выкрикнул яростно, как когда-то давно, сходясь в рукопашной на бруствере редута:
– Убью гадов!
Нырнул вниз, подхватил избитого стража под плечи, потянул наверх. Тот застонал и плюнул кровавыми брызгами с разбитых губ.
«Вот твари!».
Он перехватил его левой рукой, почти взвалил себе на плечо. Выдохнул:
– Отходим, живо! Прикрывайте нас!
Потащил раненого в сторону улицы. Вокруг орали дурными голосами, стучали удары, ржали лошади. Леомханну вдруг стало страшно. Показалось, что ещё немного – и он услышит выстрелы. И чужие голоса будут кричать на незнакомом языке, а острые жала штыков снова с жутким хрустом вопьются в живые тела.
«Да что же это!».
Шеренга стражей расступилась, пропуская мечущегося коня без всадника, Леомханн нырнул следом за ним. Не останавливаясь, потащил раненого к паровому экипажу неотложной помощи, дежурившему шагах в пятидесяти от оцепления. Сердце бухало в груди, отдаваясь ударами в кирасу, в горло, в виски.