На протяжении всего последующего года о возвращении в город Олег даже не думал. И дело было даже не в том, что он не мог пока совершить такой длительный переход из-за недавно перенесенного ранения. Прошлая жизнь виделась ему теперь как беспорядочная цепочка случайностей, лишенных всякого смысла. Раньше ему казалось, что все события закономерны и происходят последовательно, благодаря его осознанным решениям. Но то, что случилось с ним за последний год, а именно два чудесных спасения, заставили его взглянуть на свое существование под другим углом. Олег понял, что именно из этих так называемых случайностей и собрана цепь его судьбы, что реальны только они, а не его стремления и усилия, которые он прилагал для того, чтобы изменить свою жизнь.
Что толку строить какие-то планы и надеяться на что-то, раз все зависит от случая, думал он. Он искренне поверил в то, что такая уединенная и размеренная жизнь подойдет ему больше всего. По крайней мере, если ему будет суждено умереть в этом лесу, то это не станет для него разочарованием. Никаких усилий он не предпринимал, ничего не ждал, поэтому умрет легко и свободно, избавившись от бессмысленной и зависящей от любого пустяка жизни.
Теперь ему казалось, что у него кроме этого леса ничего и никогда было. Прошлое стало для него похожим на отрывки из давно забытого черно-белого фильма. И как бывший стрелец ни старался, ему не удавалось вспомнить лиц большинства его персонажей. Даже образ Варьки, которую он, как ему казалось, любил, больше его не волновал.
Олег начал все чаще и чаще думать о матери. Эти воспоминания были для него невыносимо тяжелыми и пропитанными чувством вины, потому что в голову почему-то приходили в основном те моменты их отношений, когда он был к ней несправедлив. Порой он с иезуитским удовольствием иронизировал по поводу ее, как ему казалось, чрезмерной религиозности. Причем он делал это без видимых на то причин, зная, что высказанные им мысли никак не повлияют на ее убеждения.
– Ну и персонажи в этой Библии, – издевался Олег, затевая очередной теологический спор. – Взять хотя бы Лота. Это же надо было додуматься предложить жителям Содома двух своих дочерей-девственниц. Хотя… Хитер старик. Кому в Содоме нужны были женщины?
– Не стыдно тебе матери такое говорить?