Тобиас постучал пальцем по одной из банок.
– Что ты делаешь! Прекрати! – одернула его Эмма. Ей было не по себе.
– Посмотри! Он шевелится! – громко шепнул Тобиас, глядя во все глаза на зародыш.
Артур тоже постучал по стеклянной стенке. Зародыш, а это была девочка, опять зашевелился, на этот раз задрыгал ножками, немного выгнул спину, словно отвечая на услышанный им звук.
– Они живые, все до единого, – ужаснулась Эмма. Она почувствовала дурноту. – Как такое может быть? Это что, экспериментальная лаборатория? Они проводят эксперимент на живых детях?
– Это пока не дети, – ляпнул Артур и замолчал, испепеленный взглядом Эммы, полным негодования.
– Все равно нельзя. Нет, нет, опыты на зародышах запрещены во всем мире, – откликнулся Тобиас, пытаясь разрядить повисшее в воздухе напряжение.
Девочка в банке, по которой они стучали, успокоилась и замерла. Артур включил карманный фонарик. Вдоль всего ее позвоночника отчетливо виднелись красные точки, некоторые из них окруженные бледно-синими гематомами. Во всем остальном она была похожа на обычного новорожденного из рекламы подгузников.
Некоторые зародыши шевелились: сосали палец, позевывали. Другие спокойно спали. Приглушенный свет не нарушал их сон, и под мерное шипение помп под столами в огромном зале текла своя, еле заметная жизнь. Жизнь, которой, похоже, не суждено было начаться.
– Зачем тогда их тут держат? – выдохнула потрясенная Эмма. – Так значит, это и есть «Поле жизни»? Чьей жизни, нашей? Так вот какой ценой нам достается выздоровление. Или про них мы забудем точно так же, как про вопящих в виварии животных? Мы готовы оставить их здесь, в темноте, и потом запросто лечиться, хвалиться перед Хельгбауэр своими успехами, как ни в чем не бывало лопать салаты в столовой и мечтать о будущем? Не слишком ли высока плата за наш эгоизм? Лично мне каждую ночь будут мерещиться эти чертовы склянки с теми, чью жизнь принесут в жертву ради нашей собственной. А вам что, нет?
Эмма вдруг медленно опустилась на пол, обхватила колени руками, как делала это до лечения, когда была аутистом, и начала раскачиваться вперед и назад, будто убаюкивала саму себя, и слезы текли по ее щекам.
Артур и Тобиас растерянно молчали. Они все еще поглядывали на банки и их невероятное содержимое. Живые крохотные человечки, что ждали часа рождения, который не наступит. Один из зародышей смотрел на них невидящими мутными глазами. Он просто среагировал на свет карманного фонарика, который Артур забыл выключить и случайно направил прямо на банку, но Артур и Тобиас вздрогнули и попятились.