Стадухин в бурлацкую бечеву не впрягался, занимаясь более легким делом – стоял в струге на шесте и садился за весло, когда нужно было переправляться на другой берег или грести против течения. Постник, кичась богатством, добытым на дальней государевой службе, с неделю сидел на корме, обложившись шубами, напоказ отдыхал, с важностью поглядывал по сторонам, от путевого безделья маялся охотой поговорить, мучил Михея рассказами об Индигирке и Яне.
На другой неделе ему удалось купить у встречных торговых людей полведра горячего вина. Тут Губаря и вовсе разобрало. Прикладываясь к берестяной фляге, он похохатывал, поддразнивал товарища, угрюмо работавшего шестом: знаю, мол, вас, пинежцев, ярых да завистливых.
– Скажу тебе, Мишка, прямо, ты – казак добрый, но только тогда, когда надо воевать. А для начального человека этого мало. Если он умный, – Постник слегка выпячивал грудь, показывая, кого имеет в виду, – то воевать и не надо вовсе: можно словом и лаской убедить диких мужиков идти под государя для их же пользы и ясак взять вдвое. Они же все хотят мира и порядка.
Посапывая и поклевывая носом, Губарь многоумно помолчал, со вздохами в другой раз приложился к фляге, крякнул, предложил Стадухину:
– Выпей!
– Не буду! Жарко!
– Вот ты отказался идти со мной на Яну, а я, грешным делом, даже обрадовался. А почему? А потому, что, когда ходили с тобой на Вилюй – кто был начальным? Я! Десятник Постник Иванов Губарь! – похлопал себя по опадающей груди. – Кто уговорил якутов, тунгусов и долган мириться? Опять я! А как стрельба началась, так Мишка всему голова… Это неправильно! – Икнул, по-гусиному выгибая шею.
Стадухин вина не пил, разве пару раз пригубил для виду. Подначки товарища до него не доходили – голова была занята другим. Пьяными откровениями Постник напомнил, как восемь лет назад сотник Бекетов отправил на Вилюй служилых и промышленных людей под началом Дружинки Чистякова, чтобы взяли ясак с тамошних якутов и тунгусов да с мангазейских промышленных людей, осевших в тех местах. Все они пропали. Михей вызвался идти искать с отрядом служилых и промышленных людей под началом казака-десятника Постника Губаря.
В тот год возле острожка на Лене собралось до сотни беглых енисейских и мангазейских казаков, гулящих и промышленных людей. Бекетов ломал голову, как их выпроводить куда подальше. И поплыли они одним караваном с Михеем и Постником вниз по Лене. С частью постниковского отряда прошли мимо устья Вилюя, зимовали в долганской земле, в Жиганах, срубив там зимовье.