– Мы можем проверить. Позвонить одному из респондентов и спросить, проводилось ли такое исследование. Предупредить десятки тысяч человек они точно не могли. Не такие мы опасные преступники.
– В чем сложность разослать сообщение по провизору своим агентам? – повысив голос, перебил меня Людвиг. Тем вечером я просто не мог узнать его: ворвался ко мне домой, без приветствия начал обвинять меня в безрассудстве, кричал, бегал кругами по комнате – одним словом, делал все то, что было ему совершенно не присуще.
– Людвиг, мне кажется, ты надумываешь. Зачем служителям общества (так в разговорах обычно называли полицейских и правительственные контролирующие органы в оппозиционах) вообще нас ловить? Ты сам всегда говорил, что все только обрадуются, если пара миллионов бездельников уедут отсюда.
– А ты не думал, что это, возможно, тайная операция силовиков (секретные службы в рационалах)? Ты совсем не следишь, что ли, за новостями? Неделю назад опять ужесточили порядок пересечения границы. Теперь без специального приглашения ты даже одного дня не можешь провести в средней полосе. А если тебя ловят, то на промывку мозгов и обратно.
– Так зачем же ты так активно хочешь заниматься столь рискованным бизнесом? – не без доли иронии ответил я ему.
– Это выгодно. И все. И если делать все правильно, рисков нет. А вот агитировать людей из списка – сумасшествие. Я не верю в случайности и удачу. С рациональным молоком я понял, что ничего просто так не происходит.
– Тебя словно подменили.
– Да нет! – заорал он, чем начал злить меня. – Ты тупой, что ли? Не надо путать безрассудство и оправданный риск. Ты словно ребенок! Еще бы по провизору скинули тебе этот список. Ты бы и тогда поверил в удачу?
– Хватит, – я больше не намерен был слушать наезды. – Если это происки силовиков из рационалов, то мне не грозит опасности. Я как-нибудь переживу без поездок к родителям. Пусть и они меня когда-нибудь навестят. Экстрадиции нет и не будет. А тебе придется решать, будешь ли ты работать со мной или нет. С такой информацией я быстро найду себе партнера в средней полосе.
Людвиг не ожидал такого поворота. Лицо его вытянулось, губы округлились. Он пытался придумать, что ответить, но решил промолчать. Тогда мне даже стало его немного жаль, ведь Людвиг вложил в дело больше моего. Я имею странную черту: всегда быстро пасую после жестких выпадов. Но в тот момент мне было интересно понаблюдать за моим товарищем, чтобы узнать, что он предпримет в ответ. Я понимал, что если он уйдет, и я останусь один, то наше дело умрет. Еще одного компаньона Лейле вряд ли удастся найти. Одному мне не вытянуть такой объем работы, тем более, что основной риск лежит на том, кто работает в рационалах, а я туда не сунусь.