– Знаешь, мне показалось, что это корабль, – сказала она. Вот так, наверно, и Нестор плывет сейчас на „Нахимове”, а шторм-то какой сильный. Корабль ведь старый, как бы чего не случилось. В такую непогоду не спастись.
– Что ты, не беспокойся. Такой шторм для большого корабля не опасен. Да Нестор догадлив, и стоит уже, наверно, возле шлюпки, на всякий случай, а не сидит себе беспечно в каюте. А чтобы не простудиться и предстать перед тобой живым, уже и спасательный жилет надел.
– Ладно, Павел, перестань издеваться над Нестором. В такую темень их корабль может столкнуться с другим.
Павел убедился, что мысли Люды устремлены к Нестору, и он продолжил разговор в том же легком духе подшучивания над страхами Люды. Сидеть было жестко, они постепенно сползали со склона, становилось свежо. Тогда встали и, оглянувшись еще не раз на шум моря и мерцающий огонек, пошли к корпусам.
После обеда, когда Павел и Владимир Владимирович лежали на своих кроватях, в комнату вошел Нестор.
––Ну, каким оказался круиз, где побывал, какое впечатление от “Нахимова”? – стали наперебой расспрашивать они.
– Все было шикарно. Заходили в Сочи, Батуми и другие порты. Плыли обычно ночами, утром приставали к причалу. День проводили в городе и на пляже. Видел даже пальмы в Сочи и Батуми. Внутри корабля роскошь – медь, бронза, позолота, люстры, канделябры на стенах, ковровые покрытия всех палуб. Все сияет. По верхней палубе хоть на автомобиле езди – такая она широкая.
Павел слушал рассказ Нестора, смотрел на него, и ему казалось, что Нестор посматривает в его сторону с каким-то вопросов в глазах. И он, вспоминая вчерашний поздний вечер с Людой, почувствовал себя словно виноватым и уличенным в чем-то. Но ведь это была всего лишь прогулка. Пусть они сидели в обнимку, пусть в нем зрело желание близости, признавался он себе, но это были всего лишь взволнованные отношения. Нестору все же хотелось, наверно, задать вопрос Павлу –Как времечко проходило, как Люда?– Вопроса ни тогда, ни позже он не задал. Дальше все отношения пошли, как и прежде, в дружеском ключе. Вскоре Люду с дочкой все вместе посадили в поезд на Москву, и грустные вернулись в корпус. Наверно каждый из них вспоминал приятные минуты встреч и общения с этой милой москвичкой, доставлявшей им, несомненно, большую радость. Живших по семейному Нестору и Владимиру, она стала экскурсией в другую семью, а для холостяка Павла – экскурсией в иные, непривычные для него отношения с женщиной с ребенком. Видимо мать в Люде не позволила ему направить отношения в обычное для него русло.