Не успел, почувствовал под ногами какое-то шевеление. Он стоял на крохотном холмике, и по тому словно бы пробегали легкие судороги, для глаза едва заметные, но хорошо ощутимые ногами. Колюня присмотрелся – повсюду вокруг происходило такое же чуть заметное шевеление.
Затем, как по сигналу, непонятный процесс резко ускорился. Холмик содрогнулся (Колюня еле устоял на ногах), его расколола черная трещина, в глубине что-то белело. Он не успел присмотреться и понять, что там. Белое буквально выстрелило наружу, и оказалось лишенной плоти рукой, и костяшки пальцев вцепились в лодыжку, – сильно и больно.
«Нахер, просыпаюсь…» – подумал Колюня, а рука уже вытягивала из-под земли весь скелет, показался оскаленный череп.
Даже во сне не стоит дожидаться, когда в тебя запустят зубы. Колюня рванулся изо всех сил, – освободился и побежал. Костяные пальцы продолжали стискивать запястье, следом волочилась, скребла по лишайнику лучевая кость, но избавляться от сюрного украшения было некогда: отовсюду тянулись из-под земли мертвые руки, и бело-костяные, и покрытые кусками разлагающейся плоти, – тянулись, старались схватить. Этим мертвецам было не за что ухватиться, и у них не получалось так споро выбраться, как у первого. Но они упрямо выцарапывались, выскребались из земли.
«Проснуться, проснуться, проснуться…» – твердил себе на бегу Колюня, но вернуться в явь никак не получалось.
Он постоянно менял направление, уворачиваясь от цепких грабок, – но отчего-то каждый раз впереди оказывалась увешанная бутылками береза. При таких раскладах Колюня должен был давно до нее добежать, – но, странное дело, береза словно бы отступала, и при этом становилась все больше и больше. Крона нависала где-то высоко-высоко над головой, выше любого небоскреба, ствол необычайно раздался в толщину, стал как у натурального баобаба.
Мертвецы не теряли времени – один выпростался из земли, второй, третий – и все ковыляли к Колюне, не быстро, но целенаправленно. Он наддал, и добежал-таки до дерева, и буквально уткнулся лицом в бересту, и подумал – неизвестно отчего и почему – что мертвецы за ним сюда не придут.
Береза уже раздалась сверх любых отпущенных для деревьев пределов, натуральная башня, не вдруг и обойдешь. Мертвецы и впрямь сюда не шли, столпились в отдалении, словно будучи не в силах перешагнуть невидимую границу.