– Ой, баба, что ты поёшь? Мы не знаем, кто такие херувимы!
– Тише, тише, потом, потом расскажу, – чего-то вдруг испугалась баба Лиза. – Ну, слушайте, что было дальше! С каждым часом раненых прибывало всё больше. Мест в госпиталях не хватало. Поэтому больных для долечивания распределяли по домам. Через несколько дней после операции Галю привезли в дом к Марфе.
– Тётю Галю? Валеркину маму?
– Да, да, сладкие мои.
– А почему Галю не привезли к нам?
– У нас были свои тяжёлые больные.
– Кто, расскажи, кто?
– Папа ваш, вот кто! Тоже долго не мог в себя прийти.
– Продолжай, баба, что же дальше было с Галей?
– Ну так слушайте, а то совсем меня запутаете… Марфа, как увидела Галино состояние, испугалась до смерти. Позвала всех соседок на совет. Заохали мы, как увидели, что на Гале живого места нет. «Ой, соседки мои дорогие, что делать-то будем? – разволновалась Марфа. – Лица на Гале нет».
– Как лица нет? – удивились сестрёнки.
– От ранений лицо Гали покрылось глубокими ранками. На теле одни швы, незажившие раны! «Ой, ой, что делать, как быть?» – запричитали в один голос Пана, Аня, Маруся, Надя. «Выживет ли?.. Ах, бедняга!» – сокрушались сердобольные соседки.
Вера Александровна (Кулешова) с дочкой Ниной (врач, эвакуирована из Москвы в 1941 г.). Фото Виктора Димитрова, 1953 г.