– Не думаю. Онамалия быстро проходит, – продолжал всё
тот же хуман, опустив свой мешок на пол и усевшись прямо на него. –
Только после неё лучше пару часиков обождать, иначе на остаточное
нарваться можно.
– Как это?
– Ну, вот смотри. Идёт она прозрачной стеной,
но вперёд себя баюкалку пускает. Всё живое словно засыпает, ну ты
видел на крыше. Кроме этих вот, – указал на стрикунов, – и таких,
как ты и Карман.
– Угу, – кивнул мальчик,
внимательно слушая рассказ, пока другие тоже рассаживались кто
куда, но, тем не
менее, стараясь занимать места подальше от
стрекунов. – А на нас почему не влияет?
– Не знаю, – пожал рассказчик плечами. – Ну вот, а
потом и сама аномалия проползает, и все, через кого она прошла,
мертвы. Так-то вроде ничего и не происходит, а просто умер и
всё. Прямо во сне.
– Ты забыл сказать, – перебил его Джогу, – что
мертвец после неё становится как скелет, обтянутый кожей. Как будто
не только что умер, а уже очень давно.
– А, ну да, да. Верно. И да, в простом подвале от неё
не спрятаться, только вот в таких, с толстыми дверьми, – указал он
на внушительную гермодверь. -- Потому никто в подобных местах двери
и не снимает. Более того, все следят за их
исправностью.
– Это старое бомбоубежище, – кивнул Калин. –
Удивительно, как сохранилось, не остекленев.
Хуманы переглянулись, но что ответить на это, не
нашлись.
– Да, – встрял в разговор ещё один из отряда
дежурных, – это нам свезло, что малой мозгоправ, а то лежали бы ща
там.
– Глядеть в оба надо было, а не хлебалом клацать, –
недовольно пробурчал главный. – Пацан вон буран углядел, а вы чем
заняты были, что не заметили? Погодите у меня, вернёмся, я вам
устрою!
Ребята переглянулись и виновато опустили
взгляды.
Калин хотел ещё что-то спросить, но головная боль
усилилась, и стало совсем невмоготу. Стрикуны тоже поскуливали,
прижимая лапами ушные отверстия.
– Ага, ты уши-то прикрой, прикрой, может, полегче
чуть будет, – кивнув, посоветовал ему главный. –
Видать, над нами как раз идёт, падла.
Калин присел на корточки, застонал и упал на колени.
Из носа закапала кровь, орошая пыльный пол тёмными пятнами.
Стрикунов тоже корчило нещадно, и кровь у них виднелась не только
из носа, но и из ушей.
– Держись, пацан, держись, – пытались подбодрить его
хуманы, с силой сжимая плечо, но от слов этих легче не
становилось.