Со сталкеров сняли разгрузки, обчистили карманы, вытащили ремни, шнурки и повели гулким железным коридором. Алексея быстро втолкнули в боковую дверь. Тот даже пискнуть не успел. Его возмущенный голос донесся уже из-за закрытой двери.
– Куда вы его? – Гриф обернулся.
– Шагай, – коренастый конвоир в черной «энцефалитке» ткнул кулаком в спину. Сталкера привели в дежурку. Помещение претерпело некоторые изменения. Топчана не было. На его месте стояла пирамида из снарядных ящиков. Дальний правый угол занимал зашарканный холодильник, рядом по стене выстроились круглые емкости литров на сорок с завинчивающимися крышками. Посреди комнаты торчал, словно дыба, стул, явно приготовленный для допроса. Пахло казармой.
Слева из неаккуратно прорезанного в стене проема, распахнув железную дверь, вышел улыбающийся пижон. Он был лет тридцати восьми – сорока двух, высокий, длинные темные волосы зализаны назад, отчего его мордочка с тонкими усиками над искривленным в усмешке ртом с бледными губами, вкупе с черными глазками под бесцветными бровями, походила на крысиную. Форма непонятного бирюзово-серого цвета, как бы это сказать, облегала, что ли, если такое вообще можно сказать о военном обмундировании, худощавую фигуру. Казалось, ее шили специально на заказ для какой-то космооперы и этот «имперский офицер» не успел разоблачиться. А когда тот заговорил захлебывающимся фальцетом, сглатывая паузу и склеивая слова в тягучие сопли, сталкер и вовсе не знал, что думать.
– Кто-это-у-нас-здесь-такой-нежданчик-а-а-а-а? Кто-такой-говори-не-стесняйся-я-я, – тянул он нараспев. – Не-обидим-родной-если-сознаешься. Качака-приземли-мясо.
Сопровождающий боров грубо опустил Грифа на стул. Сталкер брякнулся задом так, что ножки взвизгнули по железному полу. Пижон присел на столешницу, скрестил на груди руки.
– Мясо-я-долго-буду-ждать? Качака-взбодри.
За тягучим песнопением, напоминающим соло церковного служки, последовал увесистый удар в живот. Здоровяк не попал в солнечное сплетение, но мышцы пресса получили чувствительную встряску. Гриф крякнул и согнулся. Ножки стула снова скрипнули.
– Ух ты, – выдохнул Гриф, распрямляясь, – как у вас тут все серьезно.
– Ага-серьезней-некуда. Так-я-слухаю-кто-откуда-и-зачем?
– Мимо проходил, – покладисто начал сталкер, – думаю, дай загляну к Карабасу, покалякаем, водки попьем, былое вспомним. Где, кстати, он?