Алексей с опаской вошел в карцер. Сразу увидел Грифа, тот сидел на топчане и смотрел на них. Позади хлопнула дверь, лязгнул засов. Алексей улыбнулся, но тут же посерьезнел, подозревая, что любой оптимизм при нынешних обстоятельствах неуместен.
– За что они тебя? – он подошел к сталкеру, продолжая рассматривать лиловый синяк под глазом, вспухшую верхнюю губу, угрюмый лик в целом.
– Ни за что, – буркнул Гриф. В его произношении слышался присвист. – Тебя еще не допрашивали? – говорить с прореженным «частоколом» было непривычно. Язык цеплялся за острые края, к тому же припухшая губа потеряла в гибкости и саднила. В свою очередь, сталкер ощупывал взглядом лицо парня и отмечал лишь бледность и испуг.
– Нет. Я у медиков, ну… в операционной сидел, там, где это… щелкуна переделывали. Они кровь брали из вены. Я хотел у них разузнать…
– Тихо, – перебил его Гриф, – значит, скоро поведут. Говори, что шли за хабаром в «голодные земли». Зашли по пути к Карабасу. Скажи, что он наш кореш, еще скажи…
Заскрежетал засов.
– Спрячь, – порывисто выдохнул Алексей, быстро наклонился, вытащил что-то из-за голенища и сунул сталкеру в руки. Дверь распахнулась, в проеме возник верзила – Качака. Он костерил Малого:
– …идиоты. Где этот мудак? Табло ему раскрошу. Я же сказал, чтобы ждал, тупица, у костоправов. На выход, мясо, – Качака обращался уже к Алексею. Парень посмотрел на Грифа, тот едва кивнул и многозначительно моргнул целым глазом, мол, не дрейфь, все пучком. Он успел придавить бедром что-то прохладное и твердое, явно металлическое, и теперь ощущал, как это что-то острыми краями прокололо хэбэшку и больно впилось в кожу.
Дверь за Алексеем закрылась. Гриф подождал еще некоторое время, затем достал из-под ноги передачу. Это был пинцет с загнутыми острыми кончиками. Гриф быстро осмотрел комнату, выискивая, где бы его спрятать. При себе оставлять было нельзя. Он встал с топчана, приподнял его и в образовавшуюся щель между стеной и боковиной сунул хирургический инструмент, рассчитывая придавить его. Пинцет выскользнул из пальцев и упал в щель.
– Черт, – зло процедил Гриф. Быстро опустился на колени, при этом отметил, что не услышал лязга металла о металл. Заглянул под топчан. Здесь уже не пахло, а воняло тем неприятным запахом, который ассоциировался с болезнью и заразой. Его взгляд уперся в кучу тряпья. Она валялась у стены, поэтому он не увидел ее сразу. Пинцет поблескивал сверху вонючего вороха. Гриф потянулся за ним. Барахло зашевелилось. Сталкер схватил пинцет и отпрыгнул. От неожиданности и испуга глаза его лезли на лоб.