– По твоей вине, – сварливо вставил всё тот же учёный, про которого Кайто уже определил для себя лично, что он невыносимый зануда, циник и педант.
– Ну допустим, – не стал спорить разговорчивый альмайя. – Но, невзирая на это, мы стоим прямо на одной из крупнейших тайн Вселенной! Планеты Винса и Таш не прячутся, они у всех на виду, и любой может высадиться, однако, до разума обоих миров, дремлющего в их недрах, никто доселе не добрался.
– И мы не доберёмся. Только не когда кучка недоумков вроде тебя отвлекают меня, – вновь внёс свою лепту учёный.
– Но кто-то же должен это сделать! Любая нерешаемая загадка существует лишь до тех пор, пока её не находит гений, не имеющий ни малейшего понятия, что обнаружить ответ на неё невозможно!
– Эта планета была обитаема? То есть, кем-то, кроме низших форм жизни? – перебил его Кайто.
– Как, разве вы не знали? – выдохнул оратор, воззрившись на него, как на двоечника. – В сравнении с тем великим народом мы – новорождённый вид, а вы, человечество – так вообще ещё эмбрионы, зародыши разумных с ограниченным восприятием!
Болтая, он оперся на и без того растрескавшуюся, пребывавшую на последнем издыхании колонну, и та вполне ожидаемо рухнула с оглушительным грохотом, подняв облако многовековой пыли.
– Дурачина и простак! – высказался учёный, для чего даже отвлёкся от набора проб из бассейна. В раздражении он чуть крепче, чем следовало бы, сжал руку, и пробирка, что была в ней, и которую он ещё пару минут тому назад с упоением разглядывал на просвет, едва не треснула, несмотря на то, что сплав, из которого её изготовили, был во много раз прочнее любого стекла и, похоже, изначально рассчитывался именно на неуравновешенный характер хозяина.
Кайто, подскочив к этому странноватому созданию, панибратски хлопнул его по плечу и небрежно, однако, вполне деловым тоном бросил:
– Вы не отвлекайтесь, у вас ещё около полутора минут до того, как находиться здесь станет нельзя! – проигнорировав выражение лица учёного, скривившегося так, будто собрался оторвать всю кисть жалкому смертному, посмевшему до него дотронуться, Кайто стремительно прошёл дальше и вскинул к потолку "циферблат" голограммного проектора. Свечение, лентами вырвавшееся из маленького устройства, сформировалось в балки, перекрытия и колонны – всё белое и сверкающее, будто едва выпавший снег. – Теперь наше время увеличилось до получаса, затем они не выдержат. Заканчиваем дела и проваливаем отсюда, господа!