– Так я же не отвечаю за медицину, – заупрямилась я для виду.
– Это не обычная медицина. Короче, езжай давай, – прикрикнул шеф.
Дома, оторвавшись от учебника по испанскому, Юлька как бы невзначай шепнула:
– А твой придурок опять звонил. Беру трубку – молчок.
– Да-да! Что там у вас за тайны завелись? – предстала моему взору и Баба. – Телефон названивает. Поднимаю трубку – бросают.
– Так дети балуются, – буркнула я и на всякий случай врубила в гостиной телевизор. Шло «Очевидное – невероятное» с Капицей.
– Н-да, дети, – недоверчиво хмыкнула Баба, усаживаясь в кресло. Это была её любимая передача.
«Женихаться-невеститься» в моём возрасте она считала стыдным и смешным. А не имеющий конечной целью брачных уз флирт не значился в банке информации Бабы вообще. Заподозри она хоть намёк на владевшие мной мечтания – не избежать бы «позорного столба»! Повертев в руках купленные мной у Нели туфли, она резюмировала: «Снова женихов развела».
– Давно пора, – весело подтвердила Юлька, усаживаясь рядом с Бабой. Это была и её любимая передача. Тем более, что телевизор дозволялось включать только на допущенные программы. Все иные объявлялись «чушью», и вилка из розетки выдёргивалась.
Поёрзав с минуту, Юлька вытянулась струной – в присутствии Бабы можно было сидеть исключительно так.
– Да ну вас! – огрызнулась я. – Какие «женихи»!
И в ту же минуту зазвенел телефон. Было слышно, как в трубке дышат. А чуть вдали голос Борюнчика что-то выговаривал внучкам.
– Говорю же, дети, – уведомила я почему-то с тайной радостью. – Вот послушайте…
После прослушивания детских голосов вытянувшаяся физиономия Юльки выразила недоверие, а Бабина – удовлетворение. При всей своей строгости мама была достаточно наивна.
Как хорошо,
Когда, на рассвете проснувшись,
Выглянешь в сад —
И увидишь вдруг, что бутоны
Превратились в цветы на вишне.
Одесса встретила меня цветущими акациями и желтью тамарисков.
– Абрамов у аппарата, – важно представились на другом конце провода.
– Киевское радио, – отрекомендовалась я, намереваясь сообщить о цели визита.