Почему именно украинский? Дело в том, что с родным Жигулёвском я порвала сразу после дипломной, и родители, чтобы не оставаться одни в далёкой от меня российской глубинке, обменяли свою очень по тем временам приличную, в районе набережной, квартиру сначала в когдатошнюю столицу Украины – Харьков, а позже – ко мне в Киев. После чернобыльской катастрофы это было несложно, тем более с доплатой. И теперь у них на двоих была полнометражная трёшка на Лесном массиве, прямо возле Торгового института и конечной станции метро, в центре всей транспортной развязки. Так что места в этой квартире с лихвой хватало и на меня с Юлькой. Именно потому я так легкомысленно и великодушно при разводе уступила бывшему мужу нашу общую с ним однокомнатную на Владимирском спуске. Впрочем, не получив за это даже спасибо. Мой жест был принят как должное. Квартиру благоверный тут же загнал, и на вырученные деньги приобрёл «девятку», домик в родном Ирпене и… новую жену. Свято место пусто не бывает!
Наверное, на небесах моё тайное желание заинвентаризировали во вселенском гроссбухе. И когда, отправляясь в очередную командировку, я первой вошла в своё купе поезда «Киев – Одесса», то прямо со стороны своего места увидела лежавшую на столике свежую, будто только с куста, пунцовую розу. Она была осыпана мелкой росой. Сердце у меня встрепенулось, но тормозом разума я погасила его порыв. Роза – случайность, просто кто-то её забыл.
– Ты где остановишься? – выглянул из соседнего купе знакомый корреспондент. В нашей среде его звали Борюнчиком. Он, как и я, был в Киеве из пришлых, а в журналистике оказался случайно. Просто нравилось привязывать строчку к строчке, в столичной же прессе всегда нехватка рабочих ног. Ноги у Борюнчика были резвые, потому он зарабатывал на договорных началах. То есть в журнале ему шёл рабочий стаж, но получал Борюнчик только гонорар, без зарплаты. В общем-то, с Бориной энергией при таком раскладе заработать было несложно. Конечно, меньше, чем в своём Кривом Роге, где работал горным инженером. Но инженер – ремесло, считал Борюнчик, а работа в журнале – настоящее творчество. В нашем деле, да ещё и в Киеве, ему было куда интереснее.
– У меня знакомые в «Пассаже», так что не найдёшь ничего приличного, я номерок тебе сварганю, – весело пообещал Боря и исчез.