– Я первый по очерёдности нанимаю флейтисток на семейное торжество! – слева ему отвечают деловым тоном зрелого мужа.
– А я второй, как оговорено, на празднество! – Какое именно «празднество» потребовало спешного участия приезжих артистов, не уточняется.
Следом за другом в широком проёме ворот показываются протрезвевшие от удивления Мирон и Граник.
– Что это вы такие заплаканные? – сразу же отлетает от сидящих напротив ворот четверых очень солидных мужчин в домашних одеждах, что не помешало им, четверым, занять самые почётные места. Ответ на заданный вопрос озвучил один из них – крепкий широкоплечий муж лет сорока, видом схожий с военачальником на отдыхе.
– Тоже так хочу встрепенуться в чувствах! – «Военачальник» рукоплещет, приветствуя трёх девушек в дорожных плащах. – Я третий по очерёдности на музыку!
– Фила, составляем списки очереди! Чей раб тут в письменах проворнее будет? – страстно выкрикивают далеко справа. – Чтобы без обид на глине твёрдый список!
– Гермократ, мы твоих породистых лошадей слегка подвинули в самое начало квартала. Изволь пройти за ними ногами. Лошади дожидаются тебя у моста на Ахрадину. Навоз за дорогими лошадьми тоже прибрали – в море плавает. Поди, и утонул уже! Если навоз тебе за надобностью – отгружу свой, – продолжает совет благодарных слушателей всё тот же властный «военачальник».
– Кабы знал, что скромное пение заинтересует вас, почтенные, не ставил бы лошадей… – Гермократ виновато прикладывает обе руки к груди.
– Куда направляетесь вшестером по ночи? – продолжает беседу тоном допроса с пристрастием его сосед, пониже ростом, лысоватый муж властного вида, лет тридцати пяти.
– Покупку мою хоронить на землях поместья, – грустным тоном держит ответ Гермократ. – В дар получил от торговца Писандра труп. Девам певчим покажу поместье, хочу заинтересовать их…
– …остаться у нас в Сиракузах? – в догадку подхватывает «военачальник». Его вопрос сопровождает третья волна благодарных аплодисментов. Девушки смущённо кланяются, показывают слушателям чёрные кожаные чехлы с авлосами, ворота дома затворяются, и шестеро путников под завистливые взгляды спешат по длинной улице к лошадям.
Около полуночи. Дорога на Акры.
Где-то между Акрейским утёсом и Акрами
Ужасная картина открывается трём конным странникам, запозднившимся в ночи по дороге в город Акрагант. Едва миновав шумные, многолюдные богатые загородные поместья гаморов Сиракуз по берегам реки Анап, проехав через густые священные дубовые рощи Богов, свернув за высокие скалы, прилегающие к Акрейскому утёсу, путники обрывают спокойный дорожный разговор. Перед ними разворачивается картина безутешного горя. Нагой истерзанный мужчина лежит посреди дороги в луже крови, раскинув по сторонам руки. Две девушки над ним – коленопреклонённые, стенающие и заламывающие руки в неутешных страданиях. Луна полным диском заливает безучастным холодным светом знакомую дорогу. «О-ох!» – вырывается сочувственным стоном у путников. Что же произошло здесь, так рядом с городом?