Из кустов послышался рык нескольких чудовищ, я быстро посмотрела в сторону леса, как в этот момент, Бася, дотронувшись до моего плеча, оттолкнулась от него и, развернувшись спиной, бросилась в бурлящую пропасть.
С этой секунды мир вокруг меня необратимо изменился. Время, наконец, показав свою истинную природу, то есть свое полное отсутствие в реальности, перестало укладываться в рамки физических ощущений, порой расширяясь-сужаясь по своему личному усмотрению.
Оглянувшись на прикосновение, я узрела жуткую картину, страшнее, чем все кошмары погони вместе взятые. Мои глаза превратились в тысячи паучьих пластинок, улавливающих отдельно взятую деталь видимого положения дел, где каждая вызывала свое восприятие и ощущение. И это были тысячные оттенки леденящего ужаса…
Отдельно я заметила дыхание Баси: облачко выдоха, за которым не последовало вдоха, оно повисло в воздухе, и до меня донесся лишь его знакомый женственный аромат, перемешанный с изысканным парфюмом. А вот уже в прыжке зависает ее тело, неловкие повороты рук и головы, желающие за что-то ухватиться, округлившиеся зеленые глаза, в которых вдруг заблестела незнакомая этому лицу эмоция – растерянность и обида. Тело зависло, как на картинке комикса, а бестолковые сапоги, дурацкий плащ, будто по волшебству слетали с ее стройного тела проваливаясь в бездну, оголяя красивые ноги в странной неестественной позе, и тонкие руки, зовущие меня. Еще меня поразила ее одежда, ранее скрытая под плащом, вся покрытая золотом подруга походила на древнегреческую богиню…
Вместо крика я просто перестала дышать. Ком в горле сначала занял всю грудную клетку, а потом бездыханным и деревянным стало все тело. Было жутко наблюдать, как она удаляется от меня. В эту минуту я не чувствовала себя: становясь то падающим телом Баси, то тем промежутком, разделяющим нас, то облачком выдоха, рассеивающимся в тумане брызг, то всецело этой полной ужаса картиной. Хуже всего, что во взгляде подруги, который медленно удалялся в пропасть, впервые в жизни я прочла нечто скрытое от меня – тайну. И это больно резануло сердце… Я могла бы простить Басе предательство, коварство, жестокость, но только не тайну.
О том, что существует какая-то вероятность жизни без Баси, что вообще есть жизнь после смерти, есть просто Смерть, мне даже не приходило в голову в тот момент. Я перестала слышать собак, вой сирены, шум леса, этот дьявольский рокот водопада. В замедленной кинопленке неуклонно уносившей в своих цепких смертельных объятиях смысл моего существования – сердце перестало биться.