Я начала ходить на Исповедь, а так как мне уже было 9 лет, то стала задумываться над такими понятиями, что такое хорошо и что такое плохо. Ведь в таком возрасте уже стыдно ходить на Исповедь, если что-то совершил плохое. Кстати, привычка ходить на исповедь – отличный инструмент воспитания высоких моральных качеств. Прежде, чем что-либо сделать, ты автоматически начинаешь задумываться, хорошо это или плохо. Ведь на Исповеди придется обо всем говорить священнику.
Первый приход отца был очень бедный, в селе. Денег у прихожан не было, чтобы можно было оставить пожертвования в церкви. Наступили 90-е годы. Для миллионов людей резко менялся привычный уклад жизни. Стали цениться не честность, а изворотливость. Не моральные принципы, а беспринципность. Идолом для многих стал золотой телец. Многие вообще потерялись в этой жизни, стали безвольно плыть по течению, опустились, спились, а то и вовсе совершили тяжкий грех, покончили жизнь самоубийством. Катастрофа, постигшая великую страну, была обусловлена многими причинами. Но я уверена, что одной из главных было всеобщее неверие в Бога. Псевдо религия коммунизма отравила души людей, вытравила у многих нравственный стержень. По-другому и быть не могло, если человек, – Божье творение принимает учение, которое вообще отрицает Творца.
Для нашей семьи наступили очень сложные времена. Но люди помогали нам как могли. В основном приносили продукты. Были даже такие моменты, что нам приходилось самим выпекать хлеб, потому что купить его было не за что. В восьмом классе я окончила курсы кройки и шитья, чтобы можно было что-то пошить для себя или младшего брата и сестры, брала заказы на пошив постельного белья, тем самым стараясь помочь семье. В конце апреля 1999 у нас в семье появился еще один брат. Его назвали Даниил. Он родился очень крепким ребенком. Можно сказать богатырем.
С 9 класса я еще начала петь в церковном хоре, так как училась в школе искусств и знала музыкальную грамоту. Этим я занималась до самого отъезда в Германию. Религиозная музыка и песнопения стали неотъемлемой частью моей жизни, за которой я очень сильно тоскую здесь, в сытой, благополучной европейской стране. Увы, но сейчас у меня нет возможности это продолжать. И это меня угнетает. Церковное песнопение, когда торжественное, когда мягкое, но всегда чистое, как бьющий из земли родник, очищает душу, снимает с нее серый налет компромиссов между реалиями современной жизни с ее философией потребления и теми принципами, которые проповедовал Христос.