И понятым став, обращает писать,
И требует, и заставляет?
Вот вся твоя жизнь, и мука твоя,
И все твои духа боренья,
И все, для чего ты решал и страдал,
Судьбы принимая гоненья?
Вот все, что в тебе? Пустовато, мой друг,
И бедно, и тускло, и мало.
Душа твоя «мала», и глух ее звук,
И мало в строках твоих встало.
Вот все, что есть «ты»? Да, немного… Душа
Немного твоя пережила,
Не многое знала, дремна и пуста,
Немного же и «наплодила».
Не «емкость» и «краткость» здесь, нет – пустота
Души, пустотой дребезжащей.
Написано мало, ведь малым полна,
Не «много», а «мало» в ней чаще.
Не заповедь в том, чтобы кратко писать,
Ведь «кратко» – не значит, что «емко»,
Что хочешь сказать – говори, и сказать
Позволь себе длинно и много,
И громко, и сдержанно, эдак и так —
Как хочется в миг этот странный,
Как нужно, ведь что-то сказать – не пустяк,
Экстаз будто тайный, сакральный.
Лишь малое можешь сказать ты, увы,
И очень в душе твоей мало.
От этого строки скупы и скудны,
И мало рука написала.
А что же поделать страдальцу тому,
Которого «многое» полнит?
Язычнику, в жертву святому огню,
Несущему строфы и строки?
А что же скажите поделать, когда
Так много в душе пережито,
О многом так нужно суметь прокричать,
И много так в мыслях разлито,
Что он бы писал, и горел, и писал,
Пока не сгорел бы до праха,
Над строчек листом без остатка пропал,
Как будто бы лист – это плаха?
Ему что поделать, скажите же, что?
Ведь пишет он для выраженья
Того, чем он полон, а не для «ничто» —
Издательств, похвал, одобренья —
Для счастья, которое в праве сказать,
В возможности этой сокрыто,
Чтоб будто в магическом танце рождать
Слова для того, чем горит он!
В возможности ясно, до точки сказать
Про то, чем душа твоя полна —
В ней счастье и то, что заставит писать
Размашисто, много и долго.
В ней чудо и тайна… Разверзнется вдруг
В душе твоей будто бы бездна,
И строки родятся, потоком текут,
Пощады проси – бесполезно.
И если я длинно и много пишу,
И если бесчисленны строфы,
То лишь потому этим часто грешу,
Что высказать нужно мне много,
Что много бурлит и таится во мне,
И многое просится в строчки,
И «многим» я этим горю как во огне,
Пока не сгораю до точки,
Пишу, чтобы просто сказать, исчерпать
Ту бездну раскрывшихся мыслей,
Которая властно не даст промолчать,
И в слове потребует жизни.
Пускай не печатают «Мир» и «Звезда»,
Пускай твои строчки безвестны —