Только смерти дождаться судьбой суждено —
Отрыдаю о том, что навеки уплыло,
Все пойму… откажусь от надежды… потом —
Станет жалко мне жизни мгновений, напрасно
Исчезающих в моря безлюдную даль…
Чтоб не дать им пропасть в этой дали безгласно,
Напишу на песке – про судьбу, про печаль,
Про любовь, и про то, что ей в мире нет места,
Про потерянный дом и про жалость к себе,
И про то, что погибнуть, исчезнуть безвестно,
Суждено этим строкам на мокром песке.
Возмущусь этих строчек судьбой, и настырно
На скале их возьму и начну высекать,
И застынет погибель написанной былью…
Будет ветер ее на скале обдувать,
И омоют шторма ее годы, столетья…
Но не смогут стереть то, что волей, трудом
И любовью, и ясностью мысли последней
Создавал я мгновеньям как вечный их дом…
И быть может судьба, убежденная мною,
Явит милость, и многое время спустя,
Чьих-то жизней корабль, прибитый волною,
Бросит якорь у мною исписанных скал…
И прочтут, и помянут… и диву дадутся,
Что какой-то страдалец, когда-то давно
Жил последней любовью и верой безумной
В то, что смерть победить ему будет дано…
И наградой за веру, любовь и надежду,
Воздаяньем за труд исступленный, найдут
Среди времени вихрей и далей безбрежных
Мои строчки надежный и вечный приют…
Потому что рожденное к жизни любовью —
Вера в это мне жить и писать помогла —
Не сотрет вихрем смерти, забвеньем не смоет,
Не сгорит в испытаниях жизни дотла…
ПОМОЛИТЬСЯ БЫ БОГУ, ДА ГДЕ ТАМ…
Помолиться бы богу… да где там —
Крик души, изможденной от бед,
Возвращается эхом-ответом:
Бога нет… бога нет… бога нет…
И срываются беды и муки,
В дичь вцепиться им так невтерпеж —
Псы судьбы, ей утеха от скуки…
Коли барина нет, так чего ж…
Ну, конечно же нет… не развеет
Золоченых церквей благодать
Всей неистовой правды неверья —
С ней я жил, с ней пойду умирать…
Коли был бы он, боже-всевышний,
Разве гибли б в напрасном бою
Не видавшие жизни мальчишки
За горящую землю свою?
Коли б был он, сметала б надежды
И мечты повседневности мреть?
Разве были б пустышки успешны,
А талант – обречен умереть?
Разве стала бы мукой свобода
Для того, кто ей верен судьбой,
И текли бы людские невзгоды
Полноводной и бурной рекой?
Пропиталось бы горем и болью,
Будто влагой душистой дождей,
Жизни грозное, темное поле
До последней травинки своей?
Погибали б порывы и воля
В кандалах нестерпимых нужды?
Безнадежно тонула бы доля