Уже светало, но все намеревались продолжать веселье. Фредди предложил мне нюхнуть кокаин, но я в эти игры не играю и потому ответил:
– Нет уж, спасибо, не употребляю.
У меня случались редкие эксперименты с марихуаной, но ничего более тяжелого я никогда не пробовал. К тому же я изрядно нагрузился спиртным, и мне приятнее было играть с двумя кошками Фредди, Тиффани и Оскаром, чем что-то пихать себе в нос.
Не обращая внимания на галдеж гостей, мы с Фредди постоянно флиртовали – переглядывались, подмигивали, кивали, прикасались друг к другу. И в конце концов оказались в постели – совсем пьяные и способные лишь на неуклюжие поглаживания. Фредди нежно прижимался ко мне. Мы болтали, а потом оба вырубились. Проснувшись утром, обнялись и продолжили разговор. Стали обсуждать, кто чем зарабатывает на жизнь, и я сказал, что я парикмахер.
– А я певец, – ответил он и предложил пойти на кухню выпить чаю.
Примерно в полдень я засобирался домой. Фредди дал мне свой номер телефона.
– Спасибо, принято, – сказал я. – А ты запиши мой.
После той ночи Фредди так и не перезвонил, да и сам я о нем вообще не думал.
Однако через три месяца, в начале лета, он вдруг напомнил о себе. В пятницу я вернулся домой с работы и принялся готовить ужин: сосиски, пюре, горох и жареный лук. Только я поставил картошку вариться, как раздался телефонный звонок. Госпожа Тавернер позвала меня, и я спустился вниз.
Голос в трубке тихо произнес:
– Узнаешь меня?
Я перечислил несколько имен, но не угадал.
– Это Фредди, – сказал он. – У меня намечается ужин в узком кругу. Приходи.
– Не могу, – ответил я. – Я только что начал готовить.
– Немедленно выключай плиту, – потребовал он. – Приходи. Обещаю, ты хорошо проведешь время.
Я выключил плиту и отправился к Фредди. Бутылки вина у меня не нашлось, но я чувствовал: нужно что-то принести в качестве презента. И на вокзале Виктория купил Фредди две веточки фрезий по 1,99 фунта каждая.
На автобусе я доехал до Кенсингтон-Хай-стрит и направился к его дому. «Дурак, ты просто свихнулся!» – говорил я сам себе. Никогда прежде я не дарил парням цветы и сейчас удивлялся своему порыву. Вдобавок фрезии выглядели какими-то жалкими, стыдно такие дарить. Повернув на Стаффорд Террас, я выбросил их в первую попавшуюся урну. Я и не подозревал, что это одни из любимых цветов Фредди, и, если бы в тот день я ему их принес, он бы сошел с ума от счастья.