Я не буду в этой статье приводить все имеющиеся на этот счет мнения, с которыми читатель может ознакомиться сам, заглянув в другие источники, здесь я привожу именно свое предположение.
Сам Лённрот «просил не делать строгого различия между первоначальными и позднейшими рунами и считать древнейшие руны семенами, из которых в течение столетий, а может и тысячелетий, выросла нынешняя жатва рун» (Издательство М. и С. Сабашниковых, 1915 год). Так или иначе, но народный эпос «Калевала» – это высокая поэзия!
К сожалению, не все руны вошли в «Калевалу». Есть и неопубликованные, с их восхитительным мифологизмом и сказочно-легендарным богатством. Также с интересной игрой слов.
Должна сказать, что финская поэзия очень трудна для перевода. Не однажды я с этим столкнулась, переводя финскую поэзию на русский язык. Сложно сохранить мелодичность языка, сохраняя смысловую составляющую, поэтому неудивительно, что первые переводы «Калева-лы» были неудачными. И только замечательный филолог Л. П. Бельский сумел перевести финский эпос должным образом, за что и был удостоен малой Пушкинской премии. Но и у него не все получилось. Именно благодаря Л. П. Бельскому русский читатель имеет возможность прочитать и оценить красоту и эпичность «Калевалы».
Несколько раз в своем творчестве упоминает о «Кале-вале» Алексей Максимович Горький.
Я же, как автор, опираясь на эпос «Калевала», старалась уяснить для себя, что представляли собой древние народы угро-финской группы, каков был их быт. Что представлял собою их жизненный уклад, каковы были их ценности, что для них было значимо и дорого, а также то, что мне показалось интересным и необычным.
Получилось ли? Не знаю. Однозначно, решать не мне.
Так сложилось, что одна моя бабушка была христианка, а другая лютеранка. У одной бабушки повсюду висели иконы, а у другой только небольшое распятие на круглом столике. Одна говорила на русском, а другая на финском. Что же касается меня, то я старалась почерпнуть знания об интересующем меня народе из разных литературных источников, в том числе и из «Калевалы».
Карелию я обожаю и особенно выделяю дорогой моему сердцу небольшой поселок в Муезерском районе по названию Пенинга. Тут есть описываемые в эпосе лесные чащобы и реки и болота, и могучие скалы, и бесчисленные озера. Край восхитительный и благодатный!