Он нас явлением потряс,
Как глас небес, пронзая темя.
Путь к сердцу у стиха длинней.
В уединении рождённый,
Он выстрадан в тиши ночей
И, молча, ждёт нас отстранённый.
Не просто нам его найти.
Чтоб он не умер не прочтённый,
Нам надо взором в стих войти,
Увидеть мир в него вмещённый.
А дальше – власть твоя. Веди!
Захватит нас воображенье,
Займутся всполохи в груди,
И потрясёт сердцебиенье.
Случалось мне, услышав чьё-то пенье,
Почувствовать душевное волненье
И голоса божественную власть.
Наука в этом не разобралась.
Стремясь измерить всё и объяснить,
Тот голос может так распотрошить,
Явив гармоник весь диапазон,
Что тайной силы будет он лишён.
Не разум правит нами здесь, а чувства.
Таков закон воздействия искусства.
Ему подвластны даже короли.
А пенье – чудо матушки земли!
Вот голос стих, и слёзы утерев,
Мы возвращаемся с небес в наш хлев.
Стихи на листочках, лежащих в столе,
Как клад недоступный, зарытый в земле.
Гражданская совесть поэта зовёт
Направить их в люди, в свободный полёт.
Пусть люди увидят их, может, прочтут,
А иначе, эти творенья умрут.
А так, будут жить, и доступны всегда,
И значит, они не умрут никогда.
Поэта не будет – стихи будут жить.
Не надо в столах их безвестных хранить.
Наш дом украшали цветы
Всегда и везде, где б ни жили.
То мамины чудо сады
Росли вместо мертвенной пыли.
Ведь знала она, что уйдём,
Уедем на новое место.
И что будет с садом потом,
Ни нам, никому не известно.
Но нас окружали всегда
Фиалки, нарциссы, герани.
Несли аромат резеда
И флоксов ночное дыханье.
Дивились соседи на дом.
Здесь всё закипало цветами.
У них выходило не то,
Признаться должны были сами.
Цветы ощущали любовь
И нежное пальцев касанье.
И вот люди видели вновь
У дома цветов ликованье.