И мук её всех не сочли
Лежащие в низкой пыли.
Им вместе идти не дано –
Вот горе какое одно
Терзает влюблённых сердца –
Вдвоём им не быть до конца…
Им Зевс-громовержец не внемлет,
Объятья сурово разъемлет;
Жесток их судьбы приговор!
Ни стон не поможет, ни спор –
С любимою Феб разлучён,
Ведь Зевсу покорен и он:
Не должен отдаться порфире
И браку поющий на лире,
Свободен быть должен певец,
Лавровый его ждёт венец.
Зевес>21 повелел Аполлону
Над музами быть вознесённым:
Учить, надзирать, вдохновлять…
И вот он свободен опять,
И нежной своей Каллиопе
Наставником будет, не боле…
Вот песни её с той поры
Такою печалью полны,
Такое в них слышалось горе,
Что стало тоскливым и море!
Так волны печально и хладно
Катились на брег безотрадный…
Вмешалась сама Мнемозина!>22
Ей жаль и Зевесова сына,
А более – дочери милой ‒
Чувствительной, кроткой, ранимой…
Летит Мнемозина к Эагру
Трясти его старые жабры,
Приятеля чтобы пронять –
Спасти её дочь и принять
В объятья свои, стать ей другом,
Поддержкой, любимым супругом.
Зачем же просить ей Эагра
С его ревматичной подагрой?
Эагр – не владыка Небес,
А речки своей только «Зевс»;
Но лишь увидал Каллиопу,
Её благодатную стопу,
Головку, сияние глаз –
В неё он влюбился тотчас,
На всё ради девы готов!
А мы понимаем без слов,
Что жёстких, суровых оков
У времени он не свободен –
Беспомощен он и бесплоден…
Но мысль промелькнула иная –
Шальная весьма, озорная:
Быть может, кто знает, а вдруг
Такой ей и нужен супруг?
Как часто мы знаем примеры,
Где верность берётся на веру,
Где слепо семейства отцы
Рогатые носят венцы;
Иль в милой и юной супруге,
Её уподобя подруге,
Они обретают лишь дочь,
Пока не сумеет помочь
Какой-нибудь друг благодатный,
Любезный и очень приятный,
Который берётся за дело,
Где всё бы бурлило, кипело,
Рыдало, смеялось и жгло,
И всех забавляло б оно –
Как вдруг появлялся и плод
От долгих приятных "щедрот"!
Участия милого друга
Дождалась Эагра супруга,
И другом ей стал Аполлон;
Здесь выполнен Зевса закон –
Учится ведь нужно у Феба>23!
И в том помогала им Геба:
Укромное место найти,
Где мог Аполлон снизойти
К любимой иль быть к ней поближе:
Теснее, повыше, пониже…
И в каждой из тысячи поз
Искусство изящества внёс, –
То ручек касаясь, то талии,
То ножки её обнимая ли,
В лобзаниях жарких пылая ли,
Но в музыку всё превращая
И пеньем созвездья пленяя.
Любовь превратилась в Мелодию,