– Как? Вы знали об этом?
– Я не знала, я предполагала, и ваши шитые белыми нитками доводы подтвердили мою догадку… К счастью! Представьте, Бертран, что мне тоже необходим месяц свободы…
– Вы хотите поехать в Боваллон с детьми?
– Вовсе нет… Я хочу посмотреть греческие острова с близким другом, который предложил мне совершить этот круиз… Я оставлю детей матушке и буду наслаждаться этими семейными каникулами… Почему у вас такой изумленный и удрученный вид, Бертран? Вы считаете, что меня нельзя полюбить?
– Да нет… Конечно… Но я считал, что вы храните верную и несчастную любовь к Роберу.
– Долгое время так оно и было, да и сейчас Робер мне очень дорог… Я восхищаюсь его гением, но не характером… Я терплю его капризы и полагаю, что имею право на компенсацию… А как думаете вы?
– Хм… Да, наверное… Кто же будет вашим счастливым спутником?
– Дорогой Бертран, я не так нескромна, как мой муж.
– Черт возьми, что же мне сказать ему?
– Нет ничего проще. Скажите, что сообщенная вами новость меня потрясла, что вы искусно меня утешили и посоветовали мне, чтобы не так горевать, совершить круиз по Средиземному морю, возможно, с подругой, и, наконец, что вы оставили меня в слезах и печали, но покорную судьбе.
– И вы думаете, он поверит?
– Робер с поразительной легкостью верит всему, что льстит его самолюбию.
Она была права. Он не только добродушно воспринял ответ и план Одетты, но еще и с удовольствием разыграл передо мной прекрасную сцену нежности, трогательной героиней которой стала его жена.
– Бедная малышка Одетта! Она великолепна! Дорогой мой, я считаю, что в наше время уже не найти подобного примера супружеской самоотверженности. Подумайте сами, ведь она порой говорит: «Расскажи о женщине, которую ты любишь. Все, что касается тебя, мне очень дорого». Знаете, я вижу, словно наяву, как она в этом средиземноморском круизе идет к шезлонгу на нос корабля, чтобы в полном одиночестве полюбоваться звездами и представить себе мое счастье… Мое счастье с другой… Говорите что хотите, мой дорогой, но я верю, что гораздо лучше вызвать подобные чувства, чем пробудить страстную ревность.
– Но вы-то сами ревнивы, – сказал я.
– Жутко ревнив.
Он задумался, потом вернулся к прежней мысли:
– Это было бы прекрасным началом пьесы, а? Сцена между мной и вами… Сцена между Одеттой и вами… Это полное самоотречение, без всякой эмфазы… Естественно, ваш персонаж должен быть влюблен в Одетту… Он пытается воспользоваться ситуацией, но вынужден отступиться перед чистотой этой необыкновенной женщины…