«Хватай!»
Новая команда заставила бездумно вцепиться в пролетающий мимо конский хвост. Всадник спешил. Кицум подлетал в такт ударам копыт и больно бился о мускулистую лошадиную задницу. Он ничего не видел. Улица размылась в неясную серую полосу.
«Отпускай!»
Послушно выполнив новое указание, Кицум понял, что летит по параболе.
Глухой шлепок падения во что-то мягкое и подозрительно теплое. «Двадцать – два!» – проревело откуда-то сбоку. Глаза протереть не получилось – щупальца эту зловонную кашицу только размазывали.
«Двадцать – трр…»
– Двадцать пять! – завопил он вслепую, понимая, что находится на аукционе.
Интересно, кем здесь торгуют? Хотя уже неважно. Мана кончалась. Сейчас его устроил бы и хромой таракан. Впрочем, в голове и своих с избытком. Как можно было так облажаться с «подарком»?
Кицум безмолвно взвыл, не в силах простить себе той секундной слабости.
«Трр-ри! Ставок больше нет. Продано головоногому!»
Он облегченно выдохнул. Кого-то всё же купил. Тело возмущенно гудело, остывая от неожиданных перегрузок в вонючей и вязкой субстанции. Скорее всего, свежий конский навоз. Такой запах ни с чем не перепутать.
– Ка? Ты здесь? – щупальца скользили, и вызвать гробик щелчком не вышло.
– Не вздумай меня сюда вываливать! – рассержено прошипело из инвентаря.
– Помоги сориентироваться! Ни хрена не вижу! – промямлил Кицум.
– Ползи прямо! Там фонтан!
Отлично! Кицум доверчиво посеменил вперед и, спеша избавиться от въевшейся вони, развил приличную скорость. А через несколько шагов поплатился за самоуверенность. Впечатавшись в ограждение, его тельце едва не превратилось в блин.
Пространство ожидаемо взорвалось унизительным хохотом: «Куда прёшь, ктулху? Бери правее, вонючий!».
Реакция окружающих привела в бешенство. Мир скуп на доброту, но щедр на боль – физическую или ментальную. Это ни хорошо и ни плохо. Просто так он устроен.
Прохладная вода показалась истинным раем. В ней Кицум почувствовал себя почти богом. Неуклюжее на суше тело наконец обрело ловкость и силу. Он плескался, точно ребенок, смывая грязь как внешнюю, так и внутреннюю. Ум наполнялся медитативным покоем и гармонией. Жизнь налаживалась.
– Осторожнее там! Ногти красила, чуть лак не разлила… – пожаловались из гробика на неожиданную турбулентность. – И живее с покупкой! Мана на донышке! Я сейчас ее съем!