– Сволочь!
Мне тебя уже не хватает. И все равно я ни о чем не жалею.
* * *
Гомес валяется на диване с книгой в руке. Один из редких романов Чандлера[8], который он еще не читал.
Сегодня вечером никаких засад. В сущности, торопиться ему некуда. Вернется туда в другой день, в другую ночь. Рано или поздно доберется до Башкима. Этого первостатейного мерзавца, грязной твари, которую следовало бы пропустить через дробилку в мусоровозе. Он бы с удовольствием всадил ему пару пуль в сердце, но это означало бы сделать подарок, которого тот не заслуживает. Тюрьма куда лучше. Тем более что этот тип точно получит пожизненное. Если не случится что-то непредвиденное. Вроде одной из судейских крыс, которые сводят на нет месяцы работы.
– Алекс!
Гомес кладет книгу на низенький столик и слезает с дивана.
– Иду, – отвечает он, направляясь в глубину квартиры.
Он заходит в самую дальнюю комнату, зажигает свет.
– Что с тобой, дорогая?
Женщина на постели, превращенной в медицинскую кровать, смотрит в потолок. У нее настолько опустошенное лицо, что невозможно определить ее возраст. Она чудовищно худа, вокруг глаз темные фиолетовые тени, а сами глаза непомерно запали в орбиты.
Она ужасна. И в то же время красива.
Особая волнующая красота.
Красота тех, кто страдает.
– Почему ты не спишь? – мягко спрашивает Александр.
– Мне больно.
Он садится в кресло рядом с ней. Можно подумать, они в больничной палате. Бортик вдоль кровати, консоль, капельницы. Вот уже шесть лет, как квартира превратилась в больницу.
Потом в место умирания.
Он берет ее руку в свою и сжимает, но не слишком сильно. Иначе останется синяк.
– Я уже дал тебе все лекарства, – напоминает он.
– Если бы ты знал, как мне больно!
Слезы текут по ее впалым щекам. Он не выносит, когда она плачет. Такое ощущение, что из его собственной кожи сочится кислота.
– Не волнуйся, прошу тебя. Я посмотрю, что можно сделать… Сейчас вернусь.
Едва он переступает порог комнаты, как стоны возобновляются с новой силой. Он торопливо идет в кухню. Там открывает ящик, доверху заполненный коробками с лекарствами, и находит морфин.
Он уже превысил максимальную дозу. А что потом?
Он готовит инъекцию, а стоны в глубине квартиры сменяются криками.
Однажды он ее убьет. Сам того не желая. А может, и желая.
Потому что он больше не может видеть, как она страдает. Потому что она умоляет его об этом каждый день. Без слов, только глазами.