– Ненавижу себя за это… За то, что сделал им больно – Тихо начал говорить мой друг, сидя на стуле, уставившись в пол и нервно перебирая пальцами горящую сигарету.
– Не могу, когда дети плачут, … Я ведь сначала даже не кричал на него, а просто просил. Зачем он заплакал? А у меня перед глазами сразу картинки. Страшные картинки! О том, как воспитатели в детских домах за пустяковую причину, а чаще даже и без нее бьют невинных детишек. О том, как недалёкая мать со всего маха лупит своей тяжеленой ручищей щуплого мальчонку-сына только за то, что он, как ей показалось, громко смеётся. Это кем нужно быть, чтобы так поступать с собственным сыном? Как стоя за колючей проволокой в полосатой арестантской одежде дети, разучившиеся плакать, просто показывают под закатанными рукавами выколотые извергами рода человеческого номера. Зачем, зачем он заплакал, ведь я даже не кричал на него.
Я понял главное. Он любит детей, и не только своих, вообще всех детей и ненавидит всех тех, по чьей вине текут слёзы наших малышей. Слёзы обид, боли и непонимания. И всей душой ненавидит тех, кто заставляет их плакать. Нельзя нам забывать свою историю, как бы сильно кому-то этого не хотелось. Нельзя! Какой бы страшной она не была! Нельзя допустить повторения кровавого прошлого, нельзя повторять прошлых ошибок. Вот поэтому я собираю и изучаю все эти книги. Хочу понять, как один параноик смог завладеть умами целого народа, как он смог внушить ему его мнимое превосходство над другими расами, саму идею сверхчеловека.
Ivalir.ru
Глава 2
Давыдов Владимир Александрович, студент второго курса Московского химико-технологического института им. Д.И. Менделеева, проснулся как обычно в 7-30 утра, и по старой еще школьной привычке минут пять продолжал лежать под одеялом, с удовольствием потягивался, прогоняя последние остатки сна. Наконец, встав с кровати, он начал быстро одеваться, пытаясь наверстать те несколько минут, которые он нежился под одеялом. Закончив с туалетом, молодой человек с чувством вины оглядел свое однокомнатное жилище. Он не убирался в нем столько времени, что и сам забыл, когда делал это в последний раз. Пыль ровным слоем лежала практически везде. Единственным более или менее опрятным местом была кровать, на которой он спал. «Всё! Так дальше жить невозможно! Сегодня, обязательно приду пораньше, и основательно уберусь в квартире». В который раз сам себе пообещал Володя.