Ослеплённые хищники, скуля и размахивая лапами, остановились и отпрянули назад. Ослепило и Илью, только тому было глубоко плевать на свои глаза, да и мимо будки промахнуться было сложно. Подразумевалось, что проход будут открывать ежедневно с семи до восьми часов вечера, но была предусмотрена кнопка экстренного открывания, каждое открытие требовало уйму энергии, с той стороны была подведена линия, а здесь стоял мощный конденсатор, достаточный, чтобы открыть переход на двадцать секунд.
Открыв дверь, которая закрывалась только на щеколду, доступную и с той и с этой стороны, он содрал прозрачную пластиковую крышку, закрывающую кнопку экстренного выхода и ударил кулаком по кнопке. Четвёртая стена будки, состоящая из камня, пошла рябью. Взяв разбег с расстояния в полметра, Илья, почему-то спиной вперёд, вдавился в зыбкий камень. Последним, что он увидел в этом мире, была четырёхпалая лапа, просунувшаяся в круглое отверстие и открывающая засов. Стало темно, его словно бы сдавило справа и слева, а потом выплюнуло в наш мир, прямо на руки дежурному. Тот, будучи человеком военным, среагировал быстро и, увидев, в каком состоянии учёный из экспедиции, моментально отволок его к медикам. Здесь, на базе, был отличный медицинский блок, способный поспорить с современной клиникой.
Почти сразу его, задыхающегося и бешено вращающего глазами, положили ни стол. На лицо легла кислородная маска. Потолок перед глазами плыл, организм, отдавший последние силы, чтобы спасти себя любимого, благополучно отключался. Невесть откуда перед ним появилось лицо местного начальника, Альберта Петровича, который, собственно, и отправил их на смерть, он тряс его за плечо и повторял:
– Илья, вы меня слышите?! Скажите, что случилось? Где остальные?
Несмотря на полуобморочное состояние, Илья имел, что сказать этому человеку. Причём, простыми и понятными словами, известными и этнографу и сантехнику. Но, помешала маска, да и самого вопрошающего вытолкал из операционной врач, которому плевать было на субординацию и большие погоны. В руку выше локтя воткнулась игла шприца, а уже через полминуты окружающий мир поплыл окончательно. Разум Ильи рухнул в спасительный омут беспамятства.