Хочется убежать отсюда, но теперь он точно знает, что в любой точке земного шара собственные кошмары настигнут его. Здесь он уже успел стать своим, оставаясь чужим самому себе.
Из открытого настежь чердачного окна играет слишком позитивный психоделический рок. Ветер треплет выцветшие занавески. Женский голос разносится над лесом и полем. Марк не может припомнить название группы, но всё это гротескным образом резонирует с вымершим пейзажем.
Вернуться. Попросить их, чтобы выключили радиолу – погрузиться в пыльную тишину догорающего утра.
Он возвращается обратно, хлопнув дверью с такой силой, что вывеска «Дом Пропащих», выведенная разноцветными кривыми буквами, слетает с одного гвоздя, но каким-то чудом остаётся висеть над входом.
***
Прошлым летом всё выглядело иначе: картонные домики пригорода, похожие друг на друга как фарфоровые зубы во рту, аккуратно постриженные лужайки, смех соседских детей, лай собак, воздушные змеи, взмывающие высоко над кронами деревьев; и солнце большим раскалённым диском нависало над округой.
Раскалённый асфальт плавил подошвы кроссовок, очки не спасали от бесконечного света, рюкзак оттягивал плечи. Не по погоде надетый плащ, саваном укутывал вспотевшее тело. Некогда длинные пшенично-каштановые волосы свисали мокрыми прядями.
– Марк! Куда ты идёшь, Марк?! – кричал соседский мальчишка, переходя с шага на бег.
– Далеко, мелкий чувак, далеко, – отвечал Марк, картинно затягиваясь смятой сигаретой.
– Ты вернёшься? – пацан с надеждой семенил рядом, стараясь разглядеть глаза за стёклами очков.
– Нет… можешь взять мои кассеты и шмотки. Мне они больше ни к чему.
Мальчик остановился, в его взгляде засияло новое солнце.
– Это, в Голливуд, чтобы стать рок-звездой?
Марк тяжело вздохнул:
– Нет. Я ухожу куда-нибудь, чтобы стать собой.
***
Этим утром в Морриган было столько любви, что от этого накала могла рухнуть вселенная. Заботливые руки пекли блины. Она вспоминала, как её бабка сводила своего мужа в могилу при помощи солей таллия и всё тех же неуёмных чувств. Этот проклятый род вился изворотливой змеёй через историю Острова: колонизаторы, рабовладельцы, отравительницы, ведьмы.
Но в этих аппетитных блинчиках, поджаривавшихся на плите, на этот раз не было яда, только ароматные специи и капли собственной крови – небольшая жертва для Хозяина. Здесь не прижилось вудуистическое имя Барона Самеди, как и его чернявое изображение, завезенное в Америку ещё гаитянами. К одним Хозяин приходил в образе высокого человека в чёрном сюртуке, к иным же в виде чёрного пса. Он был просто подельник в делах колдунов и вечный страж кладбищенского перекрёстка. Но что задумала эта женщина знал один лишь Чёрт.