Вадим встал, положил на сиденье газету со статьей о себе, подошел.
– Ребята, не надо так с девушкой разговаривать, – сказал он миролюбиво, почти дружелюбно.
Низенький высоко поднял брови, словно удивляясь его наглости, и фыркнул:
– Да ты кто такой?
Высокий посмотрел с угрозой на Вадима и медленно презрительно процедил:
– А ну, пошел отсюда.
Вадим вспыхнул.
Автобус затормозил на остановке. Двери открылись.
Он шагнул вперед, схватил высокого за шиворот и вышвырнул из автобуса. В гневе силы его удваивались. Впрочем, был бы тот трезв, Вадим так легко с ним бы не справился. Второй выскочил из автобуса сам.
– Ты нам еще попадешься, – прорычал высокий, поднимаясь.
Автобус поехал дальше.
Девушка горячо Вадима поблагодарила. Она смотрела на него с восхищением. Пассажиры его хвалили. Он скромно вернулся на свое место.
Дома он вновь и вновь вспоминал это происшествие. Вспоминал с гордостью. Пытался представить, как он выглядел в глазах девушки. Наверно, показался ей героем.
В школе заметка произвела фурор. Вадим, конечно, газету в школу не понес; принесли другие ученики.
После уроков Вадим и Клава остались делать стенгазету. Она давно стала активным членом редколлегии. Особенно ей удавались передовицы и заметки с политическим уклоном. Вадим предпочитал писать фельетоны, рисовал к ним карикатуры. У него были художественные способности. Художественное оформление целиком лежало на нем. Принимали участие в создании стенгазеты и ученики других классов, но без особого энтузиазма.
Клава была оживлена, поглядывала на него как-то по-новому.
Она стала еще красивее. Фигура у нее была ладной, крепкой, лицо – открытым и решительным. Длинные загнутые кверху черные ресницы своеобразно сочетались с вздернутым носом и широкими скулами.
– А хорошо Нина Александровна написала. И все правильно. Я тебя поздравляю, Вадя! Ты теперь знаменитость. – Она протянула ему руку.
Он пожал ее. Ладонь у Клавы была сухой и горячей. Со смущенной улыбкой ответил:
– Да какая я знаменитость.
Клава тоже улыбнулась.
– Ну как же! – Только сейчас она выпустила его руку. – Весь город тебя теперь знает. – После недолгого молчания Клава сказала: – На днях товарищ Сталин речь произнес. Надо бы это осветить. Вообще, Вадя, ты не находишь, что мы Иосифа Виссарионовича в стенгазете редко упоминаем?