Повернулась спиной.
– Теперь ты возьми бумагу и карандаш, пусть твоя рука повторит на бумаге мои божественные линии, тебе будет приятно, – пропела она.
– Включить телевизор, может быть, там я пою? А хочешь я спою сейчас, без микрофона, для своего портретиста?
– Спиной к публике не поют, – буркнул художник. – Постой лучше, как нужно, и не вертись. Я рисую.
– Я рисую, я тебя рисую, я тебя рисую, сидя у окна, – пропела Алиса слова популярной когда-то песни.
– Не вертись.
По сути, все, что нужно для начала работы уже было, художник это знал. И эти рисунки, наброски мало что могли для него существенно добавить. Их роль была какой-то иной. Какой? – он скоро узнает. И мы с вами тоже.
– Ты все, закончил? – спросила Мариса, когда услышала, что художник отложил в сторону бумагу и карандаш. – Вот и хорошо – у нас еще много времени.
Осторожно, словно нащупывая почву под ногами, будто действительно босиком выходя из воды, девушка подошла к художнику, и ее руки крепко обняли его шею, и сама она прижалась своей грудью к его груди. Их глаза смотрели друг на друга – рядом, близко, дыхание стало слышным и волнительным.
– Ты разве не знаешь, что, если расстояние между мужчиной и женщиной не превышает полметра, деловую беседу вести им сложно, – постарался пошутить художник, руки его полуобняли девушку за талию, а ее руки по-прежнему крепко обнимали его.
– А с делом мы уже закончили, – как-то уверенно по- взрослому. – Ты спросил, что должен будешь сделать за мой тебе рисунок. Выполнить маленькую просьбу. Мужчины же к этому относятся как к чему-то приятному и легкому. Я первая звезда, нарисовавшая тебя. А ты будешь первым моим мужчиной, мне так хочется. Я это решила еще в прошлый раз. Поэтому сейчас здесь.
Художник бережно убрал руки девушки от своей шеи, нежно взял ее на руки, донес и посадил на диван. Достал из шкафа какую-то большую красную материю, служившую ему, видимо, фоном для фотосъемок и аккуратно закрыл наготу девушки тканью. Она сидела под ней, поджав ноги, как Аленушка на берегу с известной картины.
– Видишь, ты даже отказываешь как-то по- особенному, нежно, я это запомню, – голос у Марисы был спокоен, словно и не было ничего несколько минут назад.
– Раз ты захотел меня написать, значит, я тебе нравлюсь, – пыталась рассуждать Мариса, – не только ведь из-за денег ты начал эту работу.